из блока развернутых социологических исследований, выполненных диссертантом с использованием комплекса социологических методов, адекватных природе изучаемого в диссертации явления – социального патроната семей, которые включали анкетные опросы, качественные структурированные интервью с членами семей – получателями социальной помощи, с которыми проводится патронат; углубленные интервью со специалистами – представителями региональных органов социальной защиты населения и учреждений социального обслуживания семьи и детей; исследовательская работа организовывалась в три этапа, начиная с 1995 по 2006 гг., и охватывала широкий круг вопросов формирования и реализации государственной политики в сфере социальной защиты и социального обслуживания (социальная помощь и социальная поддержка) различных типов семей с детьми, социальная работа и социальный патронат (подробное описание дается в Приложении диссертации);

из монографического поэтапного исследования (extended-studies), основывающегося на изучении различных сторон жизни конкретного территориального сообщества - райцентра Макарьев, Костромская область и конкретной сельской местности – экспертные интервью, сбор статистки, наблюдения; составление биографий, повторные опросы

из участия в разработке и реализации Президентской программы «Дети России» (подпрограмма «Научно-методическое обеспечение деятельности учреждений социального обслуживания семьи и детей»), Федеральных целевых программах «Развитие социального обслуживания семьи и детей» (1994 – 2004 г.г.), «Профилактика правонарушений и безнадзорности несовершеннолетни» (1995 – 2004 гг.) - разработка научных основ и научно-методических рекомендаций, блока нормативных документов по обеспечению деятельности учреждений психологической и социальной помощи семье и детям;

из участие в программе «Разработка стандартов социального обслуживания населения РФ» - блок стандартов социальных услуг населению;

Научная новизна и теоретическая значимость исследования

Разработана авторская социологическая концепция, впервые определяющая новое качество социального патроната семей, оказавшихся в состоянии социального исключения как социологической категории и системного, структурно-функционального образования.

В рамках концепции выявлены научные подходы к институционализации социального патроната семей, оказавшихся в состоянии социального исключения, элементами или свойствами которых являются легитимация, сигнификация, ресурсы, наличие которых предполагает возможность преднамеренного вмешательства в ход событий, происходящих в семье и окружающей ее социальной среде, и принципы, на которых такое вмешательство становится возможным.

Концепция раскрывает новое социологическое содержание института социального патроната семей, оказавшихся в состоянии социального исключения.

В рамках концепции обосновываются оригинальные научные подходы к институту социального патроната - как стабильного элемента социальной жизни и социальной практики, локализованного в пространстве и повторяющегося во времени. Тем самым, пространственно-временные отношения выступают в качестве фундамента и фактора производства и воспроизводства института социального патроната. Периодичность его существования как социального и исторического феномена, постоянно усложняющегося и развивающегося в этих направлениях, зависит от типа культур и цивилизаций, различающихся спецификой содержания, форм, средств и результатов...

Концепция подчеркивает ключевую роль в организации социального патроната как одной из социальных систем значение его повседневных практик, направленных на преодоление социальной изоляции семей при постоянной перестройке стандартов поведения его социальных акторов в зависимости от конкретной ситуации семьи-клиента и условий собственной повседневной социальной деятельности.

В рамках концепции выстраивается теоретическая модель динамики социального патроната семей, в которой в качестве ее ядра представлены последовательные, закономерно вытекающие одна из другой стадии – как необходимые и достаточные элементы социально значимых воздействий (стратегий их «опредмечивания») на ситуацию социального исключения и на состояние семьи в данной ситуации.

Прослеживая парадигмальное единство социальной работы и социального патроната диссертант высказывает идею о них как о «фоновых» практиках, воспринимаемых в виде «фигур» на фоне той или иной социологической теории: медицинской модели социальной работы на фоне социологической теории исключения; активной социальной работы на фоне социологической теории социальной активности; социального патроната семей, оказавшихся в состоянии социального исключения, на фоне контекстуального (критического) социологического подхода, предполагающего, что ситуация социального исключения, в которой оказываются семьи как его объекты, должна исследоваться в контексте общества, его структуры, истории и ценностей, с применением концептуального и методологического инструментария социологии.

Важнейшим теоретико-методологическим элементом при разработке концепции социального патроната в диссертации стало понятие «социальное исключение семей с детьми», расцениваемое как «нежелательная» социальная ситуация и актуальная социальная проблема, которую, если признавать права человека (семей, детей) и возможность социального вмешательства в эту сферу повседневной жизни в случае их нарушения, нужно изменять. В этой связи поставлен вопрос о необходимости проблематизации «социального исключения семей с детьми» на уровне государства и с учетом признания Российской Федерацией международных договорных отношений в сфере защиты прав человека и прав ребенка, в особенности в той их части, которая касается их права жить и воспитываться в семье.

Разработанный автором понятийно-категориальный аппарат концепции социального патроната включает в себя трактовку новых, касающихся непосредственно исследуемой реальности понятий и раскрывающих ее специфику. В первую очередь - «социальное исключение», «институт социального патроната семей», «семья в состоянии социального исключения», «динамика социального патроната», «управление социальным патронатом, «коммуницирование в контексте социального патроната», «социальное участие семей при проведении социального патроната».

Проведенное исследование позволило сформулировать основные положения, выносимые на защиту:

1. Социальный патронат – исторически устойчивая, но постоянно воспроизводящаяся (реконструирующаяся) во времени и пространстве форма социальных отношений и социальных действий. На более ранних этапах общественного развития она была представлена спонтанными архетипическими и донаучными практиками помощи и поддержки, способствующими по мере создания условий для организации усилий по локализации социальных проблем самоорганизации общественных институций, формулирующих основные постулаты теории общественного призрения и их соответствие с положениями, принятыми в юридических, исторических и философских науках. Как феномен и явление социальной жизни, социальный патронат совершенствовался в контексте социокультурного, социально-политического и социально-экономического развития общества на основе оформления государственных моделей солидарности и защиты индивидуальных и коллективных ценностей, плюрализации групп интересов различных слоев населения, а также концепций социальной работы, разрабатываемых западной цивилизацией.

2.. Социологическим содержанием социальный патронат наполняется, когда определены типы его составных элементов (частей) как социальной организации и социальной структуры, их связь межу собой. В этом смысле социальный патронат выступает категорией объяснительной, абстрактной, не имеющей прямо и непосредственно наблюдаемых соотнесений и определяющейся как сложная целостность (система), представленная в таких измерениях, как нормативное, идеальное, интеракционное и стратификационное, тесно взаимосвязанных и интегрирующихся друг с другом непосредственно в деятельности его специалистов.

3. Как разновидность социальной деятельности, социальный патронат формируется и реализуется на моносубъектной основе, будь то уровень отдельной социальной службы, общества или государства. Предметом его становится ситуация социального исключения, сквозь призму которой прослеживается проходящая «через семью» связь ее состояний с параметрами социальной среды, в рамках которой реализуется жизнедеятельность и присущие ей способы взаимодействия с окружающими. Субъектами патроната могут быть специалисты – психологи, социальные работники, педагоги, работающие в государственных, общественных, религиозных, коммерческих структурах, чья деятельность направлена на преодоление социального исключения семей с детьми, повышение их социальной компетентности. Объекты социального патроната – семьи, оказавшиеся в состоянии социального исключения. Главной целью его применения является восстановление интеграции семьи в общество, ее социального благополучия в их концентрированном выражении; содействие семье как объекту патроната в развитии ее собственной социальной активности и многообразия духовной и «психологической» жизни; взаимная деятельностная активность, при которой и сама семья старается разрешать задачи, имеющие к ней непосредственное отношение, и социальный патронат занимает активную по отношению к семье позицию.

4. Понимание особенностей социального патроната основано на социологической по существу концепции природы «состояние (или ситуация) социального исключения», как социального отклонения. Само это понятие не тождественно, а потому и не сводится к употребляемому при обозначении социальных противоречий, играющих ведущую роль в становлении социальной работы - «трудная жизненная ситуация». Последняя возникает при нарушении упорядоченности привычного течения и образа жизни и необходимости решать проблемы, требующие повышения степени целенаправленной активности, которая и создает напряжение и даже стресс из-за отсутствия нужных для этого ресурсов. В социальном исключении в качестве решающего универсального признака становится фактор непосредственной опасности, связанной с угрозами для жизни и здоровья людей (семей), и полным срывом их деятельности по решению жизненно важных проблем. Диалектика этих процессов состоит в «доведенных до крайности состояниях» (Бруно), насыщенных бурным взаимным проникновением и превращением противоположностей друг в друга (Гегель), которые закономерно влекут разрушительные изменения, в том числе, на личном и социальном уровне.

5. Феномен «социального исключения семей» определяется в диссертации как процесс их отторжения от основных средств жизнеобеспечения. Он осуществляется в тесной связи с депрессивной экономикой большого числа российских регионов, особенно, сельскохозяйственных, множественностью социальных и семейных проблем, накапливанием подобно снежному кому взаимопорождающих негативных обстоятельств, сочетающихся со старыми методами борьбы с бедностью исключительно средствами ограниченной государственной поддержки. Вместе эти факторы образуют тот значимый социальный контекст, в котором семья начинает вырабатывать а) стратегии совладания с трудностями в виде частной обороны домохозяйства от рыночного произвола, смещающей центр ее активности в плоскость сетевого обмена и домашнего хозяйствования, не ослабляемых средствами социальной защиты, или б) противоправное, в том числе «порочное», поведение. Со стороны общества и тот, и другой тип семей стигматизируются в понятиях «приличной» и «неприличной» бедности. В первом случае стигматизация способствует «выпадению» семьи из состоятельного образа жизни и ориентации на выживание «любой ценой». Во втором, как «неприличная» - алкогольной зависимости, безработице, деградации, бродяжничеству, в рамках которых ее члены освобождаются от необходимости выполнять нормы и требования общества, утрачивают готовность следовать им.

6. В рамках существующих теоретических и методологических традиций «социальное исключение семей с детьми» рассматривается в настоящее время на уровне индивидуальных характеристик их членов - как представителей «неблагополучных семей», а также на микроуровне оценки негативной семейной обстановки. Российская социальная работа на такие семьи не ориентирована. При совершении противоправных действий разной степени тяжести (пренебрежение нуждами детей, жестокое обращение с женщинами, антиобщественное поведение) семьи подвергаются социальным санкциям, приватная же сфера их жизни объявляется областью общественного порицания. Семейная политика и социальная работа отдают при этом приоритеты защите интересов не семьи в целом, а только детей. Этот достаточно очевидный факт наглядно представлен процессом социальной проблематизации тех типов отклоняющегося поведения взрослых членов семей, которые чаще всего возникают в связи с плохим обращением с детьми, лишением родительских прав, дальнейшим жизнеустройством детей в закрытые государственные учреждения.

7. Исследование различных сторон развития социального патроната позволяет отнести его к поколению контекстуальных теорий практики социальной работы, содержащих указания на то, что обретаемый семьями негативный опыт в равной степени определяется, как их биологическими факторами и индивидуальными особенностями, так и социальными и экономическими. Принципиально важным для контекстуального подхода, является принятие положения о том, что «социальное исключение семей с детьми» должно исследоваться в контексте общества, особенностях его структуры, ценностей, истории, требующих применения методологического инструментария социологии. В ситуации исключения семьи сталкиваются с двойными рисками – предубеждениями по отношению к себе по причине слабой социальной состоятельности и индентифицикации себя и своего социального статуса как бесперспективного, не способного обеспечить успех и повысить жизненные шансы. Учет при проведении социального патроната роли положения семей, их культуры, истории, опыта ведет к пониманию дифференциации, как между ними, так и обычными клиентами в терминах «условия жизни в ситуации исключения» Это обстоятельство позволяет менять отношение к таким семьям со стороны института социальной работы, перенося акцент с разрозненных и в основном узких и специализированных практик, наиболее полно представленных социальным обслуживанием, на единый (холистский), унитарный и «генералистский» подход

8. Российское общество в целом спокойно и снисходительно-оправдательно относится к такой значимой социальной проблеме, как социальное исключение большого числа семей с детьми. В нем отсутствует и какая-либо тревога по поводу существования данной проблемы. Причин для этого много. Основные - социальная поляризация по доходу и уровню жизни населения; расширение в десятки раз разрыва между богатыми и бедными; непонимание политической элитой необходимости заботиться о повышении благосостояния народа, не прибегая к формулам типа «главное – это обеспечение экономического роста, а остальное подождет, им займемся потом», в контексте которого ответственность за преодоление социального исключения возлагается на самих «исключенных», ассоциируясь с попытками привилегированных групп оправдать свой эгоизм ссылками на законы экономики и логику эффективного управления ею. Все это легитимирует и актуализирует политику сегрегации, отделяющую такие семьи от остального общества и формирующую условия для их «структурной зависимости».

9. Современный взгляд на проблему социального исключения семей с детьми, сформировавшийся в рамках гуманистической концепции прав человека вообще и отдельно прав ребенка, в ряду которых важнейшим является право всех детей жить и воспитываться в семье, во второй половине ХХ века определяется международным сообществом как нарушение их прав. В рамках этих концепций важной основой человеческого сосуществования признаются не разделение людей по социальному и имущественному признакам, а альтруизм, коллективная солидарность, общность интересов, рождающие спонтанный внегосударственный коллективизм. Признание Российской Федерацией международных договорных отношений в сфере защиты прав человека на полноценную жизнь в обществе и детей в родительской семье предполагает взятие на себя обязательств по ликвидации социальных условий, в которых демонстрируется пренебрежение общества к тем, кто функционально не соответствует его желаниям и потребностям.

10. Рассмотрение ситуации социального исключения семей и детей в качестве значимой социальной проблемы и использование социального патроната как одного из инструментов по его преодолению может стать показателем того, что общество воспринимает данное явление на макроуровне как деструктивное и потому проявляет готовность к выполнению целого ряда методологических и методических функций: по выявлению уровня социальной значимости проблемы социального исключения семей с детьми; обеспечению интегративного и целостного восприятия этого процесса как актуального и значимого для решения вопросов государственной, общественной и индивидуальной безопасности; прослеживания эффективности функционирования системы социальной защиты населения и реализации социальной работы с семьей; определения основных направлений стратегий формирования национальных механизмов противодействия процессам социального исключению семей с детьми.

Достоверность полученных результатов обеспечены разработкой обоснованной целостной концепции и условий ее реализации на методологическом, теоретическом и прикладном уровнях; использованием междисциплинарной научно-теоретической базы исследования, ваимосвязанного комплекса теоретических и эмпирических методов познания; применением широкого арсенала методов исследования, длительным характером и возможностью повторения модельного эксперимента, репрезентативностью объема выборки и статистической значимостью опытных данных, преемственностью и взаимосвязанностью результатов, полученных на разных этапах научного исследования.

Практическая значимость исследования связана с. разработкой авторской концепции социального патроната семей, попавших в социально опасную ситуацию, как результата научного осмысления формирующегося в стране опыта социальной работы с семьей. изучения опыта социальной работы непосредственно в ФРГ в рамках программы ТАСИС «Подготовка социальных консультантов» (1995 г.); работа в качестве научного руководителя первого общественного Центра социальной работы «Братеево» г. Москвы (1992-1994 гг.), научного консультанта и руководителя целого ряда государственных учреждений и общественных организаций, осуществляющих социальную работу с семьей и детьми (Областной центр психолого-педагогической помощи населению г. Перми и Областной центр социальной помощи семье и детям г. Калининград; центр социально-психологической помощи населению г. Клин Московской области; муниципальный центр «Семья» г. Сергиев Посад Московской области; республиканский центр психолого-педагогической помощи «Зеркало» г. Казани, общественная благотворительная организация «Инициатива добрых дел» микрорайона Чертаново-Северное г. Москва), эксперта Национального фонда защиты детей от жестокого обращения (NFPCC), члена редколлегии «Отечественного журнала социальной работы» Межрегиональной общественной организации «Ассоциация работников социальных служб».

Полученные диссертантом результаты теоретического и научно-методического характера последовательно и повсеместно внедряются в различные сферы практической социальной работы с семьей в России благодаря : а) принятию нормативных документов, регламентирующих и регулирующих деятельность учреждений фактически всех типов социального обслуживания семьи и детей, в разработке которых автор принимала участие непосредственно, самым активным образом; б) использованию в практике социальной работы с семьей целого блока изданных автором диссертации научно-методических рекомендаций, обеспечивающих деятельность создаваемых в стране учреждений, а именно - экстренной психологической помощи по телефону доверия; психолого-педагогической помощи; центров социальной помощи семье и детям; кризисных центров и социальных гостиниц; в) созданию концепции социального патроната семей, внедряемой в практику в качестве технологии социальной работы с семьями, оказавшимися в состоянии социальной изоляции. Концепция уже сегодня способствует изменению складывающейся практики, зачастую игнорирующей семью как объект непосредственного воздействия и переключающей все свое внимание на социальную поддержку других категорий социальной политики и социальной защиты. Ее основные положения принимаются во внимание при моделировании социально-управленческих действий на среднесрочную перспективу и прогнозирование их результатов, а также при разработке среднесрочных планов и программ социальной политики в области проблем семьи и детства, в том числе, в социальной законотворческой деятельности федеральных и региональных органов власти. Материалы диссертационного исследования и его результаты используются при подготовке учебных программ и курсов социологии семьи, социальной психологии, социальной работы.

8. Апробация и внедрение результатов исследования. Теоретические и практико-ориентированные разработки, подготовленные в ходе научно-экспериментальной работы, проходили апробацию и внедрение в процессе профессиональной деятельности диссертанта в качестве руководителя лаборатории социальной работы с семьей и детьми ГосНИИ семьи и воспитания, участия в подготовке авторских и коллективных монографий, научно-методических пособий, связанных с обеспечением деятельности учреждений социального обслуживания семьи и детей на территории РФ, принятии на федеральном и региональном уровнях нормативных документов по обеспечению вышеуказанной деятельности, автором которых был диссертант, публикации статей в реферативных и специализированных журналах.

Основные положения и выводы диссертации были представлены на научных и научно-практических, в том числе, международных, всероссийских, региональных и городских форумах, симпозиумах, конференциях, на научно-практических конференциях, в том числе, социологических а также организованных Ассоциацией работников социальных служб, на обучающих семинарах (городов Москва, Казань, Калининград, Пермь, Сургут, С-Петербург, Тюмень), в лекциях для работников управления сферы социального обслуживания и социальной защиты населения, на курсах повышения квалификации, практических занятиях со специалистами по социальной работе, на заседаниях ученого совета Государственного НИИ семьи и воспитания. Они опубликованы в научных журналах «Социологические исследования», «Семья в России», «Российский журнал социальной работы», «Отечественный журнал социальной работы», «СОТИС», «Директор школы», «Российской энциклопедии социальной работы» и т.д. Апробация концептуальных положений исследования осуществлялась через их использование в научно-исследовательских проектах ГосНИИ семьи и воспитания (Национальный план действий в интересах детей Российской Федерации, докладах «О положении семей в Российской Федерации», проекте Национального доклада о выполнении Конвенции о правах ребенка, Мониторинг социально-экономического потенциала семьи, Предложения по совершенствованию системы социального обслуживания семей с детьми в Российской Федерации, Концепции социальной и психологической помощи детям и семьям, пострадавшим от террористического акта в г. Беслане, и т.д.) . Авторские разработки в области социальной работы и социального патроната семей находят применение в процессах повышении квалификации работников социальной сферы практически всех регионов России. Содержание работы отражено в 2 авторских монографиях, 13 коллективных монографиях, 30 научно-методических и 2 учебных пособиях, 8 статьях реферируемых научных изданиях, рекомендуемых ВАК Минобразования РФ, 20 статьях специализированных изданий. Общий объем научных публикаций составил более 200 п.л.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, включающих двенадцать параграфов, заключения, списка используемой литературы, приложений

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность исследования, характеризуется степень разработанности его темы в современной социологии, определяются объект, предмет, формулируется проблема, ставится цель, намечаются задачи, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость диссертационной работы, положения, выносимые на защиту.

Первая глава - «Социальный патронат семей в системе социальной работы: взаимодействие социологических теорий и социальной практики» выявляет повторяющиеся и объективно обусловленные связи социальной работы с сущностными явлениями и процессами, протекающими в обществе, концептуализирует понятие «социальное исключение», определяет роль акторов и агентов, которые, вмешиваясь или воздерживаясь от вмешательства в развитие социальных процессов, влияют на характер институционализации социальной работы

Первый параграф - «Социологические основы исследования социальной работы с семей» обосновывает специфику авторского концептуального подхода, рассматривающего институционализацию социальной работы под углом зрения задач выживания общества. Диссертант подчеркивает, что в социологии интерес к указанной проблеме традиционно сосредотачивался на вопросах социального сосуществования, преодоления социального неравенства, соблюдения прав человека, звучавшего на языке этики И. Канта так, что каждый «должен рассматриваться не как средство, а как цель». Показано, что эти проблемы с самого начала ставились в рамках структурного функционализма, перекликавшегося с идеями О. Конта, Ф. Тенниса, Парка, Э. Дюркгейма, Н. Лумана, Р. Мертона, П.А. Сорокина и подкреплялись изучением процессов образования групп и противоположности классов, а также переосмысления роли социальной политики в общественном развитии. Т. Парсонс определял равновесие системы и воздействующих на нее сил состоянием интегрированности, стабильности и социального порядка, обеспечивающихся за счет выполнения тех «явных» функций, которые планируются и осознаются участниками системы в качестве сознательных субъективных намерений. Такие намерения приближают систему к однородности и делают ее адекватно функционирующей, осуществляющей идеалы социального равенства, демонстрирующих, что общество стабильно и в нем отсутствуют ярко выраженные социальные противоречия (Г.В. Осипов).

Отклоняющееся от общепринятых норм поведение Т. Парсонс называл формой болезни («эндемией»), которая нарушает внутреннюю гармонию социального организма и требует лечения силами социального контроля и принудительного санкционирования. Эту функцию берет на себя класс институтов, организующихся вокруг «терапевтических» процессов с их обобщенной способностью влиять и убеждать, а объяснительной базой для которой служит теория З. Фрейда и социальный бихевиоризм, анализирующие внутренние процессы помощи и поддержки. Психиатрия, тем самым, оказалась детерминирующей парадигмой ситуаций жизненного мира подвергавшихся «лечению» людей, в котором доминирующую роль выполняла концепция «интервенции». Таким образом, была задана выраженная еще Вольтером, Монтескье, Гольбахом, Руссо, Мирабо идеология «благословления всемогущего вмешательства государства в жизнь населения», его права формировать эту жизнь по заранее предложенной модели. Возможности ее расширялись благодаря включению, помимо морального и гражданского, «социального аспекта», в рамках которого власти обеспечивают некий доступ к экономическим ресурсам - минимум благосостояния населения через постоянный подъем прожиточного минимума, и на основе этого - «подтягивание» экономического положения разных социальных слоев. Именно силами институтов, образуемых вокруг мероприятий по борьбе с безработицей, предоставления пособий, обеспечения образования и здравоохранения, государство нейтрализует социальные конфликты и избавляет общество от «социалистической заразы», идеология которой в итоге получает поддержку столь малозначительную, что перестает влиять на состояние социальной системы (П.А. Сорокин). Речь фактически шла об усмирении с помощью сосредоточенных вокруг терапевтических процессов институтов центробежных тенденций с помощью технологий, опирающихся на сокрушительную эффективность повышающегося жизненного стандарта, благодаря которому «рабы развитой цивилизации превращаются в рабов сублимированных» (Г. Маркузе).

Сложившееся в 50-х гг. феноменологическое направление, получившее распространение в 60-70- гг. ХХ столетия, стало рассматривать социальную реальность уже не как продукт функционирования систем, а как результат целенаправленной и осмысленной человеческой деятельности, позволяющей отождествлять общество с преставлениями о нем. Феноменология сосредоточила внимание на выявлении универсальных структур понимания и объяснения социальных явлений и процессов, обнаруживающихся в процессе социального взаимодействия, благодаря чему в «научном обороте» прочно обосновались теории «понимания» и взаимно сориентированных действий, влияющих на шансы появления конкретных интеракций межу людьми (Г. Зиммель); «социального действия» М.Вебера и «итерсубъктивного» мира повседневной жизни, разделяемой с другими, А. Шютца; этнометодология Г. Гарфинкеля и близкая к ней социология А. Сикурелла. Темой первостепенного внимания сделался мир человеческих переживаний и выявление того, как люди благодаря способности убеждать друг друга в его существовании, поддерживают социальный порядок. Социальная реальность в этой связи предстала перед людьми как субъектами действий существовавшим и ранее, до них, интерсубъективным миром. В свою очередь социология знаний П. Бергера и Т. Лукмана, символического интеракционизма Дж.Г. Мида, диалога как средства понимания другого в его конкретной, в том числе, проблемной ситуации Л. Хабермаса, способствовали смещению ее традиционного предмета в направлении к современным гуманистическим, антропоцентрическим и экоантропоценрическим, рассматривающим ресурсом и носителем социального капитала личность. Общественное бытие, таким образом, получало форму, в которой единство индивидов обеспечивается на основе пересекающихся и совпадающих интересов, понимания и «вхождения» в души друг друга, т.е. актов трансцендирования за собственные пределы (М. Шелер, А. Гарфинкель, А Шютц).

Понимающая и феноменологическая социологии позволили сформировать взгляд и на социальную работу - не как на одного из «щупальцев гигантского спрута», т.е. «государства», единственной заботой которого является рационализация деятельности при минимизации затрат, а как носителя собственного знания, идеалов, мотивов и установок, обеспечивающих методический плюрализм в подходах к проблемам клиентов, что помогло переосмысливать и используемые ею модели.

Структурный функционализм, превозносивший роль социальных объектов (институтов) как независимой ни от чего социальной тотальности, как и понимающая социология, акцентировавшая внимание на действиях социальных субъектов и доминировании отдельного индивидуума, в качестве окончательных объяснений проблемных ситуаций, продолжали считать существующие структуры и потому , объясняя их действия, не пытались и не могли понять, почему сами структуры постоянно изменяются, т.е. становятся иными, оставаясь при этом в определенном смысле теми же. В отличие от них теория структурации Э. Гидденса поставила в центр внимания способности деятеля (актора) к познанию и преобразованию, и тем самым помогла понять механизмы социальных изменений в современном обществе, которое само, как и его жизнь, создается социальными акторами, постоянно воспроизводящими их теми же средствами, что и себя - благодаря осуществлению всякого рода взаимодействий. Обратившись к анализу генезиса М. Вебером капитализма как наиболее обширной структуры современного мира, а также к тем «активистским» линиям в творчестве К. Маркса, которые акцентировали создание социально-исторических структур, Э. Гидденс увидел их конечный источник именно в практических действиях людей. Тем самым, направление объяснений существования общества, как и поиск опосредующих социальных механизмов и процессов человеческого поведения, стало как бы диаметрально противоположным – не от структур к действиям (структурная детерминация), а от человеческих действий - к созданию структур. Теория структурации и связанные с ней концепции, в первую очередь, «активно действующего субъекта», «институционального порядка», «системной интеграции как взаимодействия между агентами и их взаимный обмен отношениями автономии/зависимости» во многом объясняют механизмы становления и развития института социального патроната семьей и помогают упорядочивать его понятийный и концептуальный аппарат.

Второй параграф - «Теория социального исключения и социальная работа» - посвящен рассмотрению первой в ряду теорий практики социальной работы - ее медицинской модели, фоном для которой служит теория социального исключения, истоки которой обнаруживаются в теории классов К. Маркса и теории стратификации М. Вебера. В диссертации дается определение понятия «социальное исключение» - как процесса отторжения отдельных социальных групп от средств жизнеобеспечения. В качестве его эмпирических верификаций и составляющих выступают понятия «дискриминации», «дискредитация», «маргинализации», «социального дистанирования», «отчуждения», «сегрегации». Феномен социального исключения возникает, развивается и институционализируется в каждый исторический период как форма реализации обществом своих ценностных ориентаций и культурных норм, напрямую соотносимых с государственной идеологией, общественным сознанием, экономическими реалиями и научными представлениями.