Управление процессами воспроизводства социальной

среды не должно выходить за допустимые границы, которые определяются значением управляющего воздействия, ограниченного пределами, диктуемыми особенностями управляемого объекта. В системе социального управления пределы такого воздействия определяются необходимой мерой, вытекающей из совокупности параметров данного социального объекта, поддающихся изменению посредством управленческого воздействия. При этом критериями служат не только улучшение условий жизнедеятельности людей, но и исключение негативного воздействия на природно-социальные элементы социальной среды (окружающая человека социализированная природа).

Как и управление вообще, управление воспроизводством социальной среды имеет циклический характер и включает такие стадии, как социальное прогнозирование, социальное проектирование, социальное планирование, регулирование и непосредственное руководство этими процессами. При осуществлении управления воспроизводственными процессами социальной среды используются различные методы и средства: экономические, статистические, прогностические, административные, социально-психологические, а также специфические социальные. Среди способов воздействия, в частности, на индивидуальном, т.е. на самом нижнем, массовом уровне социального управления и регулирования применяются такие способы воздействия на поведение работников, как прямые (приказ, задание); через мотивы и потребности (стимулирование); через систему ценностей (воспитание, образование и т.п.); через окружающую социальную среду (изменение условий труда, статусов в административной и неформальной организации и др.).

Эффект управленческой деятельности в сфере воспроизводства социальной среды характеризуется соотношением ее (управленческой деятельности) полезного результата и объема затраченных для этого ресурсов (трудовых, производственно-технических, финансовых и др.). Обобщающая оценка данного эффекта выражается в конечном результате функционирования и воспроизводства социальной среды.

Социальная оценка социальной среды по показателям реализации социальной политики, включая уровень и качество жизни, снабжения продовольственными товарами, медицинского обслуживания, бытового обслуживания, обеспечением пассажирским транспортом, экологической ситуации и т.п. позволяет установить, что в региональных образованиях добились значительных успехов – 3,3%, определенных успехов – 45,6%, практически ничего не добились – 39,7%, положение ухудшилось – 6,5%.

Решение проблемы видится в реализации деятельности социального института государственной службы в рамках Национального проекта социального воспроизводства населения, обеспечивающего социальную направленность, комплексность, определенность результатов и адекватность используемых ресурсов: правовых, организационных, социально-психологических.

Кроме того, в этих условиях возможна социальная ответственность государственной службы за организацию работы и результаты по социальному воспроизводству населения.

Совершенно очевидно, что социальная и экономическая ответственность государственной службы обусловлена обязательствами государства перед населением. Однако, зачастую ответственность сводится при так называемых неблагоприятных условиях общественного развития только к увольнению должностных лиц. Но подобная «ответственность» скорее является признаком безответственности, когда происходит корректировка деятельности отдельных представителей государственной службы.

Роль и значение ответственности в регулировании ключевых социально-политических, государственно-правовых и многообразных управленческих взаимоотношений осознается сегодня на всех уровнях управления. Однако применяемые в настоящее время формы и средства (в том числе – правовые) обеспечения социально-необходимой степени выполнения взаимных обязательств субъектами уже достаточно сложной и стремительно изменяющейся сферы социальных отношений в управлении явно не соответствуют масштабам этой задачи. Анализ основных направлений развития отечественного законотворчества, к сожалению, это подтверждает. Создавшаяся ситуация не в последнюю очередь объясняется многолетней ориентацией исследований ответственности, и прежде всего – юридической, на традиционную концепцию ретроспективной ответственности.

В общем виде механизм социальной ответственности действует по принципу: социальная норма – поведение – оценка – ответственность. Этот принцип основан на объективных условиях, при которых только и может быть обеспечено нормальное функционирование общественных отношений, складывающихся в процессе совместной деятельности, предполагающих наличие необходимых гарантий выполнения их участниками принятых на себя обязанностей или своих социальных ролей. Поскольку все социальные нормы по своей природе авторитарны, то их «реальная жизнь» всегда выражается в различной степени обусловленности (предопределенности, связанности) поведения субъектов, которым они адресованы.

Можно выделить три уровня социальной ответственности: общество в целом, в т.ч. органы государственной службы, малые социальные группы поселенческой общности, личности.

Но здесь же необходимо отметить, что всякая социальная норма абстрактна, поскольку является общей моделью поведения, выражающей общественную необходимость, поэтому персонификация нормы есть необходимая стадия или элемент реализации ответственности. Предоставление и установление конкретному субъекту определенных прав и обязанностей, т.е. определение характера и содержания индивидуальных связей и отношений между субъектами на основе взаимных прав и обязанностей, и есть необходимая стадия реализации ответственности.

На этой стадии центральным звеном является обязанность. В самом общем приближении категория обязанности включает в себя обязанность следовать требованиям социальной нормы, т.е. при решении конкретной, часто конфликтной, ситуации следовать тем правилам, которые социально нормированы как эталонные, одобряемые и т.д.

Содержание обязанности включает в себя следующие элементы:

обязанность определенного поведения, действий, необходимых с точки зрения общества;

мера обязательного поведения, на которое могут претендовать заинтересованные (управомоченные) субъекты конкретных общественных отношений;

возможность применения социального принуждения, если обязанность добровольна или надлежаще не исполняется.

Отсюда вывод: социальная ответственность – это ответственность не только за конечный исход, результат тех действий, которые определены как обязательные, но одновременно ответственность – это социальное принуждение, обеспечивающее соблюдение, следование социально нормированному эталону поведения, в данном случае – принуждение к надлежащему исполнению конкретных обязанностей. При этом конкретные формы и способы этого принуждения зависят от уровней контроля и особенностей тех социальных общностей, в рамках которых и осуществляется конкретная обязанность.

Во взаимодействии социальная ответственность и конкретная обязанность, а не обязанность вообще, составляют предпосылку принуждения: правового, экономического, организационного, психологического к исполнению функций, обязательств, предписаний, нормативных актов, законов, являющихся основой управления общественным развитием.

Социальная ответственность при таком ее понимании может означать осознанную и воспринятую лицом, независимо от его социального или должностного статуса, социальную необходимость ответственного и инициативного исполнения своих обязанностей перед обществом. В определенных случаях социальная ответственность может переходить в ответственность экономическую и юридическую.

Конструирование понятия ответственности в рамках правомерного поведения (позитивная ответственность) осуществляется в основном с ссылками на конституционные нормы, поскольку в действующей Конституции сформулированы принципы субъективно-объективных отношений в сфере государственного управления с указанием на процедуру подотчетности и подконтрольности даже государственных органов или должностных лиц перед другими и т.п.

Отметим, что 94 респондента по факту ответственности должностных лиц за исполнение своих обязанностей считают необходимым увольнение государственного служащего – 58,0%; лишение льгот, надбавок, страхового полиса – 55,0%; возмещение причиненного ущерба – 54,0%; уголовное наказание – 45,0%; запрет работы в системе государственной службы – 95,0%. Но это касается чисто служебных отношений, относящихся к компетенции государственной службы. Однако существуют действия государственных служащих за пределами своих прав, обязанностей и ответственности, наносящих не только социальный, правовой, но и экономический ущерб обществу. И здесь, видимо, приоритет принадлежит уголовной ответственности с возмещением экономического ущерба.

Вместе с тем существует масса способов освободить конкретное должностное лицо от персональной ответственности заменив ее безликой ответственностью органа управления.

По этим причинам представляется, что разграничение ответственности должностного лица и органа управления – вопрос далеко не простой, а что касается ответственности должностного лица за неправомерные действия, совершенные им за переделами компетенции, то она должна быть персональной, поскольку такой механизм в конечном счете усиливает персональную ответственность должностных лиц и, следовательно, обеспечивает большую гарантию прав граждан в управлении.

По результатам диссертационного исследования опубликованы следующие работы:

Кириллов В.В. Bodies of Management of Education of the Subjects of the Russian Federation // Management Planning of Education in Russia. – EU-TACIS, 1997. – 13 p.

Кириллов В.В. Образовательные потребности личности и государственная система управления образованием // Материалы семинара – совещания работников органов управления образованием субъектов Российской Федерации в Выборге 24-26 сентября 1997 г. // Центр развития образования. – Выборг, 1997. – 3,0 п.л.

Кириллов В.В. Планирование управления образованием // Научно-методический центр. – СПб.: 1998. – 1,0 п.л.

Кириллов В.В. Построение образования как открытой демократической системы // Материалы расширенного заседания головного совета и дирекции комплексной межрегиональной программы «Образование в России – XXI век». 22-23 апреля 1999 г. // Научно-методический центр. – СПб.: 1999. – 4,0 п.л.

Кириллов В.В. Третья волна конституционной реформы или соотношение неопределенности в построении гражданского общества и правового государства в России. – СПб.: Вести, 2001. – 1,0 п.л.

Кириллов В.В. Государственная служб а как специфический социальный институт. Препринт научного доклада. – СПб.: СПбАУП, 2002. – 1,3 п.л.

Кириллов В.В. Социальная ответственность государственной службы за результаты общественного развития. Препринт научного доклада. – СПб.: СПбАУП, 2003. – 1,3 п.л.

Кириллов В.В. Организация управления социальными процессами регионального развития в деятельности института государственной службы. Препринт научного доклада. – СПб.: СПбАУП, 2004, - 1,5 п.л.

Кириллов В.В. Социальные измерения реформы государственной службы. Препринт научного доклада. – СПб.: СПбАУП, НЦССиМИ, 2005, 1,6 п.л.

Кириллов В.В. Социальные коммуникации в системе реформирования государственной службы. Препринт научного доклада. – СПб.: СПбГУЭФ, 2006. – 2,0 п.л.

Кириллов В.В. Социальный мониторинг результатов деятельности института государственной службы. Препринт научного доклада. – СПб.: СПбГУЭФ, 2006. – 2,0 п.л.

Кириллов В.В. Управление социальными процессами регионального развития в деятельности института государственной службы. Препринт научного доклада. – СПб.: СПбГУС-Э, 2006. – 1,2 п.л.

Кириллов В.В. Развитие социального потенциала государственной службы. – В кн. Управление персоналом. Ученые записки. Книга IV. – СПб.: СПбАУП, 2006. – 0,5 п.л.

Кириллов В.В. Основные направления реформирования государственной службы в РФ: социологический подход. В Межвузовском сборнике научных трудов. Актуальные проблемы труда и развития человеческого потенциала. Выпуск № 4. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2006. – 0,4 п.л.

Кириллов В.В. Социальная ответственность государственной службы за результаты общественного развития. В сб.: Актуальные проблемы менеджмента на современном этапе в России: перспективы развития теории и практики управления сложными социально-экономическими системами и процессами. – СПб.: СПбГУ, 2006. – 0,2 п.л.