Во втором параграфе «Философские раздумья Л. Леонова о человеке, России и истории цивилизации» указывается, что Л. Леонов, многоаспектно воссоздав человека и противоречивое время третьего десятилетия, наряду с близкими героями искренне сожалел о разрушенной российской духовности и гонениях на православие. Выразителем авторской позиции в книге выступают обитатели Старо-Федосеевского некрополя, в частности, о. Матвей, «бедография» которого напоминает жизнь «огнепального» протопопа и старорусского писателя Аввакума. Священник сосредоточенно искал заветную «мечту» или высочайшую правду, он «заболел» проблемой о роли христианства в пору российского безбожия и стремился разобраться в «бесовщине», которая захватила людей, узнать, «<э···>на ком лежит вина разрыва русского Бога с Россией» (2, 225).

Дети Лоскутова (Егор, Вадим, Дуня) разделяют взгляды «отцов» на несправедливое мироустройство, осуждают гонения на инакомыслящих и божественную веру. Егор уверен, что воплотить на Земле надежды человечества на прижизненный рай «на базе материального равенства» с помощью «хлеба и зрелищ» без Христа невозможно; особенно в России, где так «<э···> причудливо выполняется<э···>нагорное пророчество о примате нищих духом в царстве Божием» (1, 57).

Прошедший через испытания и страдания Вадим Лоскутов выступает в книге носителем «русской идеи» – квинтэссенции леоновской мысли об Отечестве и народе. (Истоки «русской идеи», утверждавшей особый, не имеющий аналогов путь исторического развития России, восходят к византийским корням православия, к концепции «Москва – третий Рим»). Главные темы монологов Вадима, его бесед с о. Матвеем и Шаминым – судьба России, ее земной путь и предназначение. Определяя «<э···>диагноз исторического недуга, подсократившего долголетие России» (2, 119), герои рассуждают о ее географическом местонахождении, обдуваемом евразийскими сквозняками; о бессознательной тяге русских к всемирному единству; о роли неохватных российских пространств и климата в формировании национального характера; об освоении Сибири и особенностях колонизации в Новом Свете; о России как последнем резервуаре духовности; о христианстве и православном мессианизме. По утверждению Вадима, «русский народ в полный дых никогда и не жил, а все готовился к какому-то всеочистительному празднику свободы и братства впереди<э···>» (2, 120); русские с присущей им удалью, облачившись в мундир европейского социализма, свою «обжитую хату сожгли ради недостроенной; от Христа и собственного имени отреклись во имя братства, столь сладостного уху и сердцу<э···>на ветер эпохи вытряхнули сундуки дедовского добра…» (2, 125).

Связующим звеном между реальностью и инфернальным миром выступает Дуня Лоскутова – знак духовности людей. Не случайно автор показывает ее кроткой и набожной, уподобляя ее лик Богоматери с фрески Сиенского собора. В характере Дуни превалируют качества праведника (всепрощение, любовь к ближнему, сочувствие страдающим и униженным), которые каждодневно проявляются в ее отношениях с родными и близкими, с ласковым Дымковым, с другом – будущим ученым и супругом – Шаминым. Она остается доброй, земной и простой в «невеселых снах», где, совершая «прогулки» в постъядерное будущее земли, видит фантасмагорическую итоговую «людскую модель» – нечеловечиков, спустившихся в прошлом с вершины пирамиды в «золотой век», – низшую ступень эволюции. Лоскутова не ропщет на Всевышнего, ответственность за трагическую участь человеческого рода она возлагает на безбожников, «корчевателей медных языков», которые намерены уничтожить и Ангела, и всех «лишенцев».

Антипод о. Матвея – Шатаницкий. Он «<э···>является не только нынешним резидентом преисподней на святой Руси, но и видным участником знаменитого ангельского мятежа против небесного самодержавия, после чего начались время, история и люди» (1, 19). Он строит козни против человека, который, по мнению персонажа, не хранит в себе высокое начало Творца, а происходит от бледной поганки – истинного предка homo sapiens. «Посланник» преисподней ведет разрушительную работу в душах землян, освобождая их «от излишней нравственности» и веры в Добро. Оружие сатаны – само творение Всевышнего. Конечная цель «деятельности» дьявола сводится к тому, чтобы доказать Создателю, что лучший способ устранения непроизвольно допущенной ошибки «конструктора» – уничтожение предмета спора, т.е. человека. Шатаницкий толкает людские души в западню, с помощью персонажей-бесов, коих в книге множество, обвиняет Бога в несовершенстве сотворенных им мира и человека, сокрушая веру в могущество Всевышнего и утверждая, что идеи христианства обветшали, настало время людям уйти от своего Спасителя под защитную тень третьего, в котором угадываются черты антихриста.

Герои Л. Леонова живут не только мыслями о космических и иных мирах, но и земными заботами. Важнейшим элементом сюжетно-тематического и мыслительно-эмоционального единства романа выступает мотив страха. Атмосфера всеобщей подозрительности и недоверия к личности, тотальная слежка за людьми завлекают персонажей помимо их воли в фантасмагорическую круговерть, подсвеченную инфернальными огнями, лишая героев надежды хотя бы на время избавиться от ужасного наваждения.

Третий параграф «Стилевой феномен «Пирамиды» и ее интертекстуальность» посвящен проблемам поэтики романа-фантасмагории. В «Пирамиде» – особом синкретическом жанровом образовании, вобравшем в себя весь литературный опыт Л. Леонова, – как ни в каком другом произведении писателя-философа, проявились новые качества его художественного мышления. Рассматривая роман в единстве содержания и формы, нельзя пройти мимо соотношения понятий «слова автора» и «слова героя». Леоновское «Я» в книге – одна из зашифрованных ипостасей; она «<э···> объединяет все элементы художественной структуры в единое целое» и оказывает существенное влияние на содержание «Пирамиды», ее «магическое слово» и виртуозный стиль. В образе автора, который предстает в произведении то изображающей силой, репродуцирующей литературный образ, то творческим субъектом, вступающим в конфликтные взаимосвязи с другими персонажами, проявляется многообразие личности романиста, неохватная система сознания индивида, его бесконечные речестилевые приемы, наконец, художественная объективация создателя, без которого немыслимо произведение и его эстетическая ценность.

Прихотливая композиция книги, ее структурно-усложненные сюжетные мотивы, зыбкость порубежных границ между словом автора и словом повествователя сказываются на конструкции и фабульной роли конфликтообразующих поступков персонажей и эпизодов («голгофовский подвиг» дьякона Аблаева; отречение от Бога «блудного сына» Вадима и др.); на авторском сочувствующем отношении к героям (к лишенцу Матвею Петровичу, горбуну Алеше, кроткой Дуне и др.) или осуждающем (образы Дюрсо, Бамбалски и др.); на развернутых монологах (о. Матвея, Шатаницкого, Шамина, Вадима и Сталина), содержание которых преломляется через призму поэтической фигуры «Герой-автор-повествователь». Подобная интерпретация человека и мира отражается на жанровой специфике книги, которая воспринимается как сплошной монолог, исполненный разными героями с разных точек зрения.

Для «Пирамиды» характерно сочетание реальности и чуда, религиозных постулатов и ереси, роман предельно насыщен символами христианского мировидения и библеизмами: Содом и Гоморра, Иерусалим и Патмос, Гефсиманский сад и Тивериадское озеро; Соломон, Голиаф, Самсон, Савл, Ирод, Пилат, Иисус и много других. Несомненно, Л. Леонов, вводя в сюжет различные культурные мотивы философского и богословского содержания, ветхозаветные фигуры и евангельские изречения, образы и картины из музыки, живописи и архитектуры, стремился полнее выразить позиции героев и свое отношение к жизни.

В книге много культурных ассоциаций и исторических аналогий, писатель широко использовал в тексте мифологические мотивы и образы, опираясь на литературно-художественные ориентиры античного мира и средневековья: на библеистику, эсхатологические предания, другие жанры отреченной литературы. Опоэтизированные мифы романа выступили средством описания и объяснения мира, способствуя художественному переосмыслению архетипических мотивов о Творце и Ангелах, о сатане и фатальной размолвке Начал, о блудном сыне и золотом веке цивилизации, о мировом потопе и дне Страшного суда и др. В «Пирамиде» превалируют религиозно-христианские мотивы, в ней много внимания уделено ветхозаветным апокрифам, в которых излагаются осуждаемые церковью религиозные истины и жития святых, в произведении много реминисценций Ветхого и Нового завета, скрытых цитат, аллюзий, отсылок к древним текстам.

Мотивный и интертекстуальный анализ художественного мира Л. Леонова выявляет органическую связь эстетической системы писателя с духовными исканиями писателей и мыслителей прошлых эпох. По жанровой специфике, социально-философскому звучанию, сюжетно-композиционной структуре, насыщенности «чужим словом» «Пирамида» стоит в ряду таких шедевров мировой литературы, как «Гамлет» Шекспира, «Божественная комедия» Данте, «Фауст» Гете, «Братья Карамазовы» Достоевского. «Чужое слово» в романе реализуется на разных семантических уровнях текста, выступая в форме намеков или ссылок на произведения русской классики и мирового искусства (явления «текста в тексте», прецедентных текстов) или скрытых, неявных ассоциаций, порождаемых в тексте посредством изображения схожих конфликтных ситуаций или характеров, архетипических мотивов или образов.

На художественное мышление автора «Пирамиды» влияла символистская культура и ее эстетические ориентиры: установки на панэстетизм и диалог искусств; повышенный интерес к архаическим эпохам (к античности, восточным мотивам, национально-славянскому язычеству); отказ от иллюстративного реалистического повествования в пользу символики и мифотворчества; изображение оппозиционности двух миров – реального и идеального, земного и небесного и др.

В Заключении обобщаются результаты проведенного исследования, подводятся итоги, дающие основание для осмысления романов Л. Леонова как феномена культуры ХХ века, формулируются выводы.

Романы Л. Леонова 1920-1990-х годов – новаторские жанровые образования, в основу которых положены народное сознание, элементы христианской культуры, мифологическая образность и символико-реалистические приемы и способы отображения мира. Для изоморфных и типологически близких леоновских романов характерен синтез поэтической выразительности, творческого усвоения традиций фольклора, литературной классики XIX-XX веков и религиозно-философских идей Серебряного века. Писатель, на протяжении семи десятилетий совершенствуя тип романа, его структуру и образно-философское мышление, создал уникальную систему аксиологических и онтологических координат художественного освоения мира, которые положительно сказались на углубленном историзме произведений и их культурфилософской содержательности. Новые подходы прозаика к переосмыслению вечных тем искусства проявились в выборе незаурядных сюжетов о жизни народа, его настоящем, прошлом и будущем; о герое-идеологе и герое-антиподе; в постановке тревожных проблем противоречивого ХХ столетия; в бескомпромиссных попытках оценить их объективно, с надклассовых позиций.

Герои Л. Леонова – сложные и парадоксальные. С одной стороны, они волевые и ищущие, решительно противостоят среде, подавляющей стремление персонажей к свободе и духовной независимости, с другой, – личности трагические и неустроенные, поскольку революционная стихия насильственно разрушила их традиционный жизненный уклад и вопреки чаяниям большинства строила авторитарное общество. Трагическое мироощущение писателя сказалось на форме авторского мышления, пафосе и сюжетных конфликтах, образной структуре и поэтическом строе романов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

I. Монографии, учебные пособия:

1. Петишева В.А. Романы Л.М. Леонова 1920-1990-х годов: эволюция, поэтика, структура жанра. Монография. – Москва: МПГУ. – 2006. – 348 с. – 20 п.л.

2. Петишева В.А. Писатель и его герои. Леонид Леонов в 20-е годы. Монография. – Бирск, 1998. – 207 с. – 8,5 п.л.

3. Петишева В.А. Романы Л. Леонова 1920-1930-х годов в вузовском изучении. Учебное пособие. – Москва-Бирск, 2004. – 168 с. – 9 п.л.

4. Петишева В.А. Романное творчество Л.М. Леонова. Учебное пособие по спецкурсу. – Бирск, 2002. – 138 с. – 8,1 п.л. (В соавт. с Петишевым А. Авторский вклад – 80 %).

5. Петишева В.А. Писатели-пейзажисты в школе. Пособие для учителя. – Бирск, 2003. – 132 с. –8,1 п.л. (В соавт. с Назаровой Н., Петишевым А., Русиной Л. Авторский вклад – 40 %).

II. Научные статьи, тезисы и материалы конференций:

В журналах, соответствующих «Перечню ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, выпускаемых в Российской Федерации, в которых должны быть опубликованы научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора наук», опубликовано 5 работ:

6. Петишева В.А. Утопическое и реальное в романе Л. Леонова «Дорога на Океан» // Вестник Башкирского университета. Филология. – 2007. – № 1. – С. 91-93. – 0,4 п.л.

7. Петишева В.А. Человек и природа в оценке Л.М. Леонова. (Историко-философский контекст «Русского леса») // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. – 2007. – № 8 (86). – С. 103-110. – 0,5 п.л.

8. Петишева В.А. Функции пейзажа в русской классике // Русская словесность. – 2007. – № 5. – С. 15-22. – 0,5 п.л.

9. Петишева В.А. Сакрализация духовности в романе Л.М. Леонова «Пирамида» // Вестник Московского государственного областного университета. Русская филология. – 2007. – № 2. – С. 212-217. – 0,5 п.л.

10. Петишева В.А. Роман Л.М. Леонова «Пирамида»: структура жанра // Вестник Тамбовского государственного университета. Филология. – 2007. – № 7 (51). – С. 168-173. – 0,5 п.л.

11. Петишева В.А. Особенности психологического анализа в «Необыкновенных рассказах о мужиках» // Леонид Леонов. Грани творчества. Сборник научных статей. – Бирск, 1995. – С. 57-69. – 0,7 п.л.

12. Петишева В.А. Крестьянская тема в творчестве Л. Леонова 20-х годов // Стили и жанры русской литературы ХХ века. Сборник научных статей – Бирск, 1997. – С. 27-47. – 1,2 п.л.

13. Петишева В.А. Роман Л. Леонова «Барсуки» в вузовском изучении // Стили и жанры русской литературы XIX – ХХ вв. Вып. 1. – Бирск, 2000. – С. 111-129. – 1 п.л.

14. Петишева В.А. О романном творчестве Л. Леонова // Стили и жанры русской литературы XIX – ХХ вв. Вып. 2. – Бирск, 2002. – С. 30-45. – 1 п.л.

15. Петишева В.А. Роман Л. Леонова «Соть». Сюжетные конфликты и их решения // Стили и жанры русской литературы XIX – ХХ вв. Сборник научных статей. Вып 4. – Бирск, 2005. –С. 16-32. – 1,0 п.л.

16. Петишева В.А. Эволюция или революция? (Роман Л. Леонова «Барсуки») // Язык и культура в поликультурном пространстве. Вып. 2. – Бирск, 2005. – С. 316-328. – 0,5 п.л.

17. Петишева В.А. В поисках земли обетованной. (Роман Л. Леонова «Дорога на Океан») // Вестник БирГСПА. Филология. – Вып. 8. – Бирск, 2006. – С. 31-39. – 1 п.л.

18. Петишева В.А. Парадоксы «Русского леса» Л.М. Леонова // Вестник БирГСПА. Филология. Вып. 9. – Бирск, 2006. – С. 28-32. – 0,5 п.л.

19. Петишева В.А. Под защитой 108 псалма. («Маленький человек» в романах Л. Леонова) // Проблемы изучения и преподавания литературы. Сборник научных статей. – Бирск, 2007. – С. 122-128. – 0,5 п.л.

20. Петишева В.А. Рецензия на книгу М.Г. Рахимкулова. Воспевшие Салавата. Образ батыра в русской литературе // Литературное обозрение. – М., 1995. – № 12. – С. 111-112. – 0,1 п.л.

21. Петишева В.А. Вопросы литературного мастерства П. Романова // Давлетшинские чтения. Инновационные процессы в изучении и преподавании литературы. – Бирск, 1997. – С. 41-43. – 0,2 п.л.