русская литература (18.09.2007)
Автор: Жаплова Татьяна Михайловна
Образ усадьбы в русской поэзии представлен изображением важнейших пространственных зон: дома, пейзажного парка, сада, окрестностей, расположенных за естественной или искусственной границей, и их составляющих. Лирический герой обнаруживает знакомство с архитектурными и ландшафтными особенностями своего имения и описывает их с помощью образов-символов и достоверных реалий. В усадебной поэзии преобладает образ загородного имения и ставшего его неотъемлемой частью, пейзажного, ландшафтного парка, в котором реализован принцип живописности. Городские дворцовые комплексы в лирике представлены единичными примерами, и их изображение больше тяготеет к дачным или собственно усадебным, что обусловлено самим предназначением территории – на протяжении многих лет служить местом отдыха царской семьи (павильоны и постройки в Павловске). Несмотря на существенную временную дистанцию между Г.Р. Державиным и А.К. Толстым, И.С. Тургеневым и И.А. Буниным, обращает на себя внимание тот факт, что из памяти русских дворян-помещиков не стерлись образы великого реформатора Палладио и его последователей: Камерона, Кваренги, Растрелли, оставивших след в ордерных конструкциях, купольных ротондах–миловидах, белых колоннах, высоких окнах усадебных домов по всей России. Об этом свидетельствует обилие образов-символов и достоверных реалий в стихотворениях А.К. Толстого «Ты помнишь ли, Мария…» и «Пустой дом», С. Копыткина «Очерк Растрелли», М.А. Кузмина «В старые годы» и других. В большинстве стихотворений, когда лирический герой делится своими ощущениями или переживаниями, возникшими в усадебной обстановке, им сопутствуют черты палладианского стиля. По сравнению с естественностью, свободой «английского» парка, дом и главный зал, будучи ядром усадебного пространства, подчеркивают геометрическое, упорядоченное начало в поместье, акцентируя внимание на высоте и огромности галереи с портретами предков на стенах: («Ты помнишь ли, Мария…», «Пустой дом» А.К. Толстого), величественности замысла архитектора, увековечившего на века, для новых поколений фамильный герб на фронтоне: Стоит опустелый над сонным прудом, Где ивы поникли главой, На славу Расстреллием строенный дом, И герб на щите вековой. (А.К. Толстой. «Пустой дом», с. 76) Как непременный атрибут палладианского и «французского» (классического) стилей в архитектуре, напоминают о себе белые колонны у входа в дом с ордерной, преимущественно вертикальной формой и членением, плавно переходящие в колонны натуральные, природные – бесчисленные стволы лесных и парковых деревьев – естественные образцы традиционного ордера и одновременно его реальный «многоствольный» фон: Я люблю этот очерк Растрелли, Эту белую сказку колонн, Эти старые дубы и ели И ночной золотой небосклон. (С. Копыткин. «Очерк Растрелли», с. 88) Находясь на подступах к дому, персонаж наблюдает непосредственно или вспоминает разновидности ордерных конструкций, состояние фронтона, колонн, расходящихся от парадного крыльца, видит облик портиков, высоких окон, балконов, крытых и открытых галерей, балюстрад. Гладкие стены, мощные, несколько утяжеленные, но уравновешенные по пропорциям портики, накладные барельефы, чугунное литье оград, специфическая бело-желтая цветовая палитра фасадов определяли характер архитектуры, взаимодействующей с парковым пейзажем, привнося в усадебную атмосферу мотив триумфальности. Расположившись в самом доме, персонаж концентрирует внимание на высоте и огромности галереи или парадного зала, устремленности стен вверх, к куполу здания, напоминающих о храмовых постройках и соответствующей им атмосфере. Обозревая окрестности из окна, лирический герой воспринимает лоджии, балконы, портики в качестве связующего звена между внутренним и внешним пространствами; такую же функцию выполняют стволы и кроны деревьев, когда они являются продолжением ордерных конструкций. В обращении к древесным и каменным ордерным конструкциям поэты постоянны, описывают их, рассматривая с балкона или из крытой галереи, из окна или из глубины кресла, то есть, когда они по высоте уравниваются с пространством второго этажа, мезонина или балюстрады: Я в кресло сел, к окну, и, отдыхая, Следил, как замолкал он, потухая. В тиши звенел он чистым серебром, А я глядел на клены у балкона, На вишенник, красневший под бугром… Вдали синели тучки небосклона И умирал спокойный серый день… (И.А. Бунин. «Запустение», т. 1, с. 192) По контрасту с принципом регулярности в доме, садово-парковое пространство обрисовывается в поэзии, согласно принципу пространственно-временной протяженности, поэтому так часто в посланиях, элегиях или романсах главным местом действия становится аллея, представленная в нескольких разновидностях. При описании усадьбы поэты могли перенести действие на одну из ровных, расчерченных по сетке и потому «предсказуемых» аллей «французского» парка. Однако чаще всего лирический герой делился впечатлениями от своих прогулок по аллеям, дорожкам и тропинкам «английского» парка, имитирующего особенности естественного ландшафта, не допускающего симметрии и правильности. Изначально корифеи русского усадебного строительства – Н. Львов, А. Болотов вынуждены были определиться с планировкой подходов к дому и методами организации прилегающих к нему садов и парков. С их реформаторской деятельностью связан процесс вытеснения «французских» садов «английскими», простыми и натуральными, будто «выросшими» из самой природы, улучшить которую нельзя. Неизменной на многие десятилетия остается традиция сохранять принцип регулярности в расположении подъездной аллеи и примыкающей к главному дому территории. Аллея въездная (она же парадная, главная, центральная) воспринимается продолжением дома (отчасти этим можно объяснить ее регулярный характер), воплощением мировосприятия хозяина – помещика, так как она обустроена в соответствии с личными пристрастиями барина, историей его рода, тесно переплетающейся с важными событиями в жизни страны. Семантика аллей сообщала персонажу различное настроение, продиктованное их местом в пространстве имения, характером древесных посадок, видом покрытия, типом обсадки, шириной и длиной полотна. О предпочтениях усадебных поэтов можно судить по тому, что чаще всего местом действия избирается закрытая липовая аллея, характерная и для «английского» и для «французского» парков. Столь же востребован в поэзии другой тип аллеи, отличающийся от других своим покрытием – песчаная аллея, которая чаще всего была обсажена с двух сторон липами. В усадебной поэзии постепенно, по мере вытеснения «французского» регулярного парка «английским», меняются образные ряды и набор реалий. Уже не торжественные шпалеры и боскеты, расчерченные по прямоугольной сетке, а извилистые аллеи и дорожки, поляны, пологие и крутые склоны, холмы и долины, утесы и ущелья описываются довольно часто и подробно. Кроме того, начинают преобладать формы естественного рельефа – пологие и крутые склоны, холмы и долины, утесы и ущелья. Постепенно вытесняются фонтаны в парках, закованные в мраморные рамы, мраморные колонны, классические беседки, утяжеленные мраморными скамьями, более свободными и «естественными» водопадами, ручьями, тихими заводями, берегами прудов, встречающимися практически в каждом стихотворении с усадебными мотивами. Знакомство русских поэтов с особенностями планирования и функционирования «английских» садов и парков обнаруживается уже в стихотворениях конца XVIII – начала XIX веков, например, у В.Л. Пушкина («Суйда») или в элегии Д.В. Давыдова «Договоры» лирический герой, воображая райский уголок, «Эдем» рукотворный для себя и членов семьи, связывает его очарование с обычными для России деревьями, ставшими обязательными в пейзажных – «английских» парках, и архитектурными формами, имитирующими естественную среду: Во вкусе английском, простом, Я рощу насажу, она окружит дом, Пустыню оживит, даст пищу размышленью, Вдоль рощи побежит струистый ручеек; 0 Там ивы гибкие беседкою сплетутся; Березы над скамьей развесившись нагнутся; Там мшистый, темный грот, там светленький лужок… (Д.В. Давыдов. «Договоры», с. 104) |