2. Степень мотивированности детерминируется степенью фразеологизации морфемной структуры слова, степень же фразеологизации определяется как языковыми (корреляция лексического значения и значений морфем, значения словообразовательной модели и её компонентов, сохранение системных связей морфемами, знание когнитивных моделей переосмысления и др.), так и неязыковыми (особенности сознания носителя языка, знание мотивационных кодов, наличие / отсутствие маркированности морфем, знание онтологических ситуаций, знание пресуппозиций, знание свойств самих объектов номинации, принципов номинации и др.) факторами.

3. Текстовая мотивация способствует фразеологизации морфемной структуры производных слов (позиция автора). В процессе же дешифровки текста может наблюдаться дефразеологизация (позиция читателя).

Положения, выносимые на защиту:

1.Связь концептуальной структуры морфемной синтагмы с когнитивными моделями памяти человека заключается в том, что в морфемную структуру попадают лишь отдельные элементы знания из сформированных когнитивных структур.

2.Если слово допускает очевидное и непротиворечивое выделение морфем по содержательным критериям (статус, значение, функция, сохранение системных языковых связей, указание на связь с денотатом, понятием, прагматическим аспектом и т.д.), то за морфемной структурой закрепляется расчленённый способ представления знаний.

3.Мотивированность не всегда объективируется морфемной структурой и может иметь дискурсивную природу.

4.Фразеологизация морфемной структуры осуществляется в различных аспектах: лексическом значении, словообразовательной модели, внутренней форме.

5.Мотивация и фразеологизация являются взаимообусловливающими тенденциями, детерминирующими развитие лексического значения. На основе текстовой мотивации формируется особый смысловой план, связанный с модально-прагматическим аспектом текста.

6.Универсальными способами актуализации эстетического компонента мотивационной структуры слова являются окказиональная символизация корневых морфем, изоморфных словам, и словообразовательная тропеизация, вызывающая определённые рефлексии читателя.

7.Текстовая мотивация формирует дополнительные авторские смыслы, которые становятся механизмом фразеологизации морфемной структуры слова. При этом текстовая мотивация актуализирует или оживляет внутреннюю форму слов фразеологизированной морфемной структуры, что реанимирует связь новой концептуальной сущности, стоящей за смыслом слова как целостной единицы, с концептуальными сущностями, стоящими за составляющими слово морфемами.

Материал исследования определили проблематика и задачи. Поскольку исследование предполагает изучение единиц в различных сферах функционирования, в работе были использованы данные толковых словарей («Большой русско-польский словарь», «Толковый словарь русского языка» С.И.Ожегова, Н.Ю.Шведовой, «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И.Даля, «Русский словарь языкового расширения» А.И.Солженицына, «История слов» В.В.Виноградова, «Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка» Т.Ф.Ефремовой, «Толковый словарь русского языка» Д.Н.Ушакова, «Толковый словообразовательный словарь» И.А.Ширшова и др.); диалектных словарей («Словарь областного архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении» А.О.Подвысоцкого, «Словарь областного олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении» Г.И.Куликовского, «Архангельский областной словарь» О.Г.Гецовой, «Словарь русских народных говоров» и др.); словарей культуры (лингвокультурологический словарь «Русское культурное пространство» И.В.Захаренко, В.В.Красных, Д.Б.Гудкова, «Словарь русской культуры» Ю.С.Степанова, «Словарь символов» Н.Жюльен и др.), словарей профессиональной лексики («Словарь поморских речений» К.П.Гемп, «Словарь профессиональной лексики рыболовства» Ф.А.Пономарёва, «Словарь лексики пимокатов» А.В.Громова и др.); картотеки лаборатории диалектологии и этнографии, лаборатории лингвокультурологии, картотеки устной речи лаборатории социопсихолингвистики ПГУ им М.В.Ломоносова. Всего проанализировано свыше 15000 слов.

Исследование процессов мотивации и фразеологизации в тексте проводится на материале прозаических художественных произведений русской литературы ХХ века (Ф.Абрамов, Е.Замятин, Ф.Искандер, В.Пелевин, Л.Петрушевская, Т.Толстая, М.Цветаева Б.Шергин). С целью выявления этнокультурных компонентов мотивационной структуры слов проводится сопоставительный анализ рассказа В.Гомбровича «Крыса» (польский и русский варианты). Фрагментарно анализируются поэтические и публицистические тексты. Для анализа мотивационных структур слов и текстовых деривационных смыслов привлекаются как фрагменты текстов, так и целостные контексты, обусловливающие расшифровку эстетических компонентов.

Практическая значимость работы. Результаты могут использоваться в вузовских курсах: «Словообразование», «Общее языкознание», «Лингвокультурология», «Филологический анализ текста», «Лингвистика текста», «Аспекты лингвистического исследования текста», Спецкурсы по различным аспектам языковой картины мира, теории текста. Основные выводы могут быть полезны в разработке новых обучающих методик как в школьной, так и вузовской практике (например, при обучении словообразованию и теории текста), а также специальных методик проведения лингвистических экспертиз конфликтных текстов. Методика когнитивного анализа внутренней формы слова может быть использована в работе над мотивационным словарём когнитивного типа.

Апробация работы. Результаты исследования были изложены в докладах на международных конференциях и конгрессах: «Слово» (Тамбов, 1995), «Ломоносов и национальное наследие России» (Архангельск, 1996), «Ломоносовские чтения» (Архангельск, 1998, 2005), «Человек. Язык. Искусство» (Москва, 2002), «Слово Фёдора Абрамова» (Архангельск, 2001), «Говорящий и Слушающий: языковая личность, текст, проблемы обучения» (Санкт-Петербург, 2001), «Славянская культура в современном мире» (Архангельск, 2002), «Словообразование и номинативная деривация в славянских языках» (Гродно, 2003), «Селищевские чтения» (Елец, 2003), «Наследие Б.Шергина» (Архангельск, 2004), «Жизнь провинции как феномен духовности» (Нижний Новгород, 2004), «Русский язык: система и функционирование» (Минск, 2004), «Социальные варианты языка» (Нижний Новгород, 2005, 2007), «Филология и культура» (Тамбов, 2003, 2007), «Поморские чтения по семиотике культуры» (Архангельск, 2005), «Проблемы концептуализации действительности и моделирование языковой картины мира» (Архангельск, 2005), «Тихоновские чтения, Теория языка. Словообразование. Лексикография» (Елец – Москва, 2006), «Семантика и прагматика слова и текста» (Северодвинск, 2005), международный конгресс по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2006), «Научное наследие Б.Н.Головина и актуальные проблемы современной лингвистики» (Нижний Новгород, 2006), «Экология культуры и языка: Проблемы и перспективы» (Архангельск, 2006); на всероссийских конференциях и семинарах: «Исторические названия – памятники культуры» (Москва, 1991), «Методика и опыт изучения сельских поселений Нечерноземья» (Тверь, 1991), «Народная культура Русского Севера. Живая традиция (Северодвинск, 1996), «Проблемы русской лексикологии и лексикографии» (Вологда, 1998), «Народная культура Русского Севера. Живая традиция» (Архангельск, 1998), «Пушкин в сердцах поколений» (Архангельск, 1999), «Филологическая наука на пороге ХХ1 века и школьное гуманитарное образование» (Москва, 2000), «Язык современных СМИ: основные проблемы и тенденции» (Нижний Новгород, 2005). Основные положения и выводы диссертации отражены в монографии и статьях, а также в центральных журналах и «Вестниках» («Русская речь» (2005), «Русская словесность» (2005), «Русский язык в школе» (2004), «Филологические науки» (2006), «Вестник Поморского государственного университета» (2002), «Вестник Нижегородского государственного университета» (2006), «Вестник Тамбовского государственного университета» (2007), «Вопросы когнитивной лингвистики» (2007).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения. Библиографический список включает 387 наименований.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются цель, задачи, определяются объект, предмет, материал и методы исследования, даётся характеристика работы с точки зрения её новизны, теоретической и практической значимости, излагаются положения, выносимые на защиту, а также гипотезы.

В первой главе «Проблемы фразеологизации морфемной структуры слова» рассматриваются теоретико-методологические проблемы процесса фразеологизации морфемной структуры слова (МСС).

Первый раздел «Системность языка как основа когнитивного подхода к изучению морфемики и словообразования» посвящён теоретическому рассмотрению принципа системности в морфемике и словообразовании. Отмечается, что в научной литературе в целом наблюдается тенденция отхода от описательно-констатирующего анализа свойств и особенностей функционирования словообразовательной системы в сторону взаимодействия синхронических и диахронических аспектов.

В реферируемой работе проблема разграничения синхронии и диахронии рассматривается в связи с проблемой мотивированности / немотивированности слова, поскольку свойство мотивированности анализируется в соотношении с внутренней формой, имеющей как синхронический, так и диахронический аспекты (О.И.Блинова, Т.Р.Кияк, Н.Д.Голев, А.Н.Тихонов и др.). Основным в работе является синхронический подход к анализу языковых фактов, диахронический анализ используется при объяснении синхронных явлений.

Обосновывается необходимость исследования проблемы мотивированности слова не только в системно-функциональном, но и когнитивном аспектах. Отношения между этими подходами строятся по принципу взаимообусловливающих и дополняющих друг друга, что базируется на осмыслении языка как многофункциональной системы. При этом язык рассматривается как средство отражения системности окружающего мира. Здесь же охарактеризован динамический аспект синхронии в словообразовательной системе. Динамическое понимание синхронии языка находим в работах В.В.Виноградова, В.И.Максимова, Ф.П.Филина, Е.Н.Шабровой, Л.И.Шелеповой, И.А.Ширшова и др.

Семантическое и формальное варьирование морфем, отражающее динамический аспект синхронического состояния системы языка, осмысливается в работе как результат взаимодействия системы и среды, в которой эта система функционирует.

Проблема взаимодействия системы и среды была исследована в работах А.В.Бондарко, В.Г.Гака, В.Г.Касевича, Л.Г.Яцкевич и др. Выделены три аспекта в изучении функции: функция выступает как цель, назначение языкового элемента, как комплекс правил функционирования, входящих в характеристику потенций данной единицы (А.В.Бондарко), а также как явление, зависящее от другого и изменяющееся по мере изменения другого явления (Л.Г.Яцкевич). Третий аспект в изучении функции языковых единиц нам представляется очень важным для исследований в области морфемики и словообразования, особенно таких динамических процессов, как мотивация и фразеологизация. Именно словообразовательная и морфемная системы подвержены значительному влиянию различных сред.

Общий принцип системности предполагает необходимость выявления специфики его реализации на каждом из языковых уровней. Морфемная система выступает как совокупность морфов в их взаимодействии и взаимосвязи. Если центром этой системы считать морфему, то она предстанет как сеть связей разных значений одной морфемы и связей между морфемами.

В рамках проблемы взаимодействия системы и среды в работе ставится вопрос о статусе морфемы. С основными признаками морфемы (минимальность, значимость, повторяемость) тесно связана проблема самостоятельности – несамостоятельности, которая решается учёными по-разному: морфема – минимальная базисная единица языка (Е.С.Кубрякова, И.Г.Милославский, Ю.С.Маслов, Ю.С.Степанов и др.) или морфема – только часть базисной единицы – слова (Е.Л.Гинзбург, А.И. Моисеев, А.Г.Пастушенков, А.Л. Шарандин и др.).

Думается, что в представленных позициях не учитывается уровень существования системы. Существует исходная система (абстрактный уровень, в отвлечении от конкретного употребления) и уровень взаимодействия системы с элементами других подсистем (взаимодействие системы и среды для реализации функций). В качестве среды для морфемы может выступать другая морфема, слово (лексический контекст), словосочетание, высказывание, текст (внешний языковой контекст), культурный, социальный, психологический, когнитивный контексты.

Под культурным контекстом понимается совокупность знаний о культуре того или иного народа, под влиянием которых морфема приобретает этнокультурную значимость. Социальный контекст – совокупность знаний о конкретных социальных ситуациях, в которых морфема становится социально маркированной единицей. Психологический контекст связан с ассоциациями, позволяющими вычленять псевдоморфемы в словах (например, аспирин «упса» трансформируется в аспирин «у собаки»). Особое значение приобретает когнитивный контекст, под которым понимается структура обыденного знания, модели культурно-обусловленного, канонизированного знания, которое является общим, по крайней мере, для части говорящего сообщества.

До сих пор сложнейшей проблемой остаётся определение границ между языковыми (знание значений) и общими, энциклопедическими знаниями. Многие учёные спорят о приоритетности одних и несущественности других. Главным критерием приоритетности должна быть роль знаний в понимании слова, текста, высказывания в каждом конкретном случае. Для понимания некоторых слов необходимо привлечение нескольких когнитивных контекстов. В связи с этим Р.Лэнекер выделил основные и вторичные когнитивные контексты (R. W. Lanqacker). При этом важен учёт основных и вторичных контекстов. Например, для понимания слова учитель основным когнитивным контекстом является реальная ситуация «субъект и его действия, направленные на объект». Значение слова – ‘лицо, которое учит профессионально с целью формирования знаний, навыков в специальных учебных заведениях’. Вторичный когнитивный контекст обусловлен социальным фактором – это профессия, которая не даёт достойного заработка. Этот когнитивный контекст и сформировал в разговорной речи коннотацию ‘нищий’.

С точки зрения когнитивной семантики, языковая единица (в том числе и морфема) приобретает своё значение в результате высвечивания конкретного участка или структуры в пределах соответствующей когнитивной области. Так, в слове безголовый (перен. ‘неумный, несообразительный’) корневая морфема «высвечивает» (концептуализирует) лишь признак «интеллектуальная деятельность» из всей совокупности концептуальных признаков концепта <эголова>.

Таким образом, морфема является самостоятельной единицей, имеющей потенциальные функции, которые проявляются при взаимодействии со средой. Поэтому в работе реализуется диалектический подход, который можно сформулировать следующим образом: значение морфемы на абстрактном уровне языковой системы (т.е. изолированно) соотносится со значением той же морфемы в структуре слова (т.е. в процессе функционирования) как общее с единичным.

Как показывает исследованный материал, в процессе взаимодействия системы и среды морфема приобретает такие свойства, как способность к варьированию на семантическом уровне, изменению функций и значений вплоть до потери качественной определённости, влияние на свойства среды (например, перекатегоризация, транзитивация и т.д.). При этом ведущую роль играет система. Под влиянием среды могут появляться и новые свойства морфемы: отсутствие значения, стремление к сращению с другими морфемами (фразеологизация на уровне семантики, структуры и функций), способность концептуализировать приобретённые смыслы и выполнять функцию смыслоформы, т.е. быть не только коммуникативной, но и когнитивной единицей (хранить и передавать знания о мире языка и мире действительности).

Свойства, проявляемые и приобретаемые морфемой в результате взаимодействия системы и среды, свидетельствуют о необходимости внесения в учение о морфеме новых аспектов.

Поскольку синхронное состояние языка – лишь одно из состояний динамической системы, допускаем и переходные ступени в процессе фразеологизации. Необходимо также учитывать, что все диахронические процессы зарождаются в синхронии.

Морфемное строение русского слова имеет собственную типологию, обусловленную спецификой самой системы языка. Следует отличать морфемную структуру русского слова от морфемной модели, существование которой обусловлено семасиологическими особенностями той или иной части речи. В отличие от морфемной модели, морфемная структура – это упорядоченное формально-смысловое единство морфем конкретного слова. Это реализация той или иной морфемной модели. В МСС включаются лишь морфемы, в том числе и десемантизированные. Морфемная структура (МС) осмысливается как результат взаимодействия системы и среды и является материальным средством репрезентации внутренней формы слова (ВФС). Полагаем, что за МС стоит определённая концептуальная сущность, представляющая собой интеграцию знаний, эксплицируемую морфемами, составляющими эту структуру.

Морфема имеет три содержательных аспекта: системный (семантический), функциональный и когнитивный (выражает ментальные репрезентации). Наряду с другими языковыми единицами морфема участвует в структурировании языковой модели мира, отражающей действительность.

Системно-функциональный подход позволяет выявить специфику функционирования как корневых, так и аффиксальных морфов, которые не являются репрезентантами строго закреплённых за ними компонентов семной структуры слов. В процессе функционирования морфемы подвергаются переосмыслению, влияющему на степень спаянности морфем в слове, в котором они могут выражать все компоненты лексического значения (ЛЗ), только часть из них или вообще не совпадать по значению ни с одной из сем ЛЗ. Не все семы, составляющие ЛЗ слова, могут быть эксплицированы морфами, и не все морфы могут быть репрезентантами каких-либо сем. В результате различных преобразований в процессе функционирования в семной структуре слов одна и та же морфема может эксплицировать категориальные, лексико-грамматические, дифференциальные, коннотативные и другие семы. Например, производное слово синяк может реализовывать два значения: 1) ‘кровоподтёк синего цвета’ (в этом случае суффикс эксплицирует лексико-грамматическую сему ‘предметность’, а корень – дифференциальную сему ‘цвет’, производная же сема ‘кровоподтёк’ не эксплицирована и осознаётся в контексте); 2) ‘пьяница’ (корень становится семантически связанным /метонимический перенос/ и эксплицирует лишь основание для переноса, суффикс же манифестирует лексико-грамматическую сему ‘лицо’). В целом в слове доминирует прагматический компонент семной структуры, когнитивный же становится периферийным (если принять за исходную концепцию М.В.Никитина, согласно которой в структуру ЛЗ включаются два макрокомпонента – когнитивный, обусловленный лингвистическими факторами, и прагматический, обусловленный экстралингвистическими факторами).

Поскольку семантика морфем и ЛЗ – взаимообусловленные понятия и от степени их корреляции зависит фразеологизация МС, в работе особое внимание уделяется проблеме ЛЗ и его корреляции со значениями морфем. Удельный вес компонентов ЛЗ различен, и определение их роли зависит от аспектов представления МСС. Разумеется, для когнитивной функции языка наиболее существенным является мотивационный макрокомпонент, а не понятийный. Справедливым представляется и утверждение А.Л.Шарандина о ненаблюдаемом, скрытом характере категориально-лексических сем, лежащих в основе лексико-семантических групп. Целостное значение слова вступает в постоянное противоречие с раздельно оформленными компонентами (морфемами). Это противоречие может и сглаживаться, но чаще сохраняется асимметрия знака (слова), что и приводит к фразеологизации МСС.

С позиции когнитивной семантики, между языком и сознанием нет жёсткой зависимости (М.В.Никитин), языковые средства своими значениями передают лишь часть концепта (Н.Н.Болдырев), значением слова становится лишь концепт, схваченный знаком (Е.С.Кубрякова). ЛЗ слова представляет собой совокупность семантических признаков (общих и частных), и в него включаются разнородные компоненты: денотативный, сигнификативный, коннотативный (модальная, эмоционально-оценочная информация) и др. Количество сем зависит от функционально-смысловых особенностей слова. Представляется более приемлемой позиция Ю.П.Солодуба, выделившего следующие компоненты в ЛЗ слова: сигнификативный (понятийный), денотативный, отражающий соотнесённость слова как звукокомплекса с называемым им объектом или фрагментом действительности, коннотативный (оценочный, экспрессивный, образный) как возможный, этнокультурный, отражающий специфику национального восприятия действительности, а также конструктов национального сознания, структурный, вводящий слово в соответствующее семантическое пространство. Выделенные компоненты лексического значения вполне согласуются с избранным нами комплексным подходом к анализу мотивационной структуры слова. Как показывает анализ материала, коннотативный, этнокультурный и структурный компоненты ЛЗ доминируют в словах с фразеологизированной МС.

Слово, на наш взгляд, изоморфно тексту, смысловая структура которого выводится на основе как эксплицитных, так и имплицитных смыслов. В свою очередь, содержание морфемы конкретизируется именно в среде (слове, сочетании, тексте, внелингвистических контекстах), взаимодействуя с которой, морфема может уточняться, приобретать дополнительные смыслы, переосмысливаться. В структуре слова морфы манифестируют либо семантические признаки, либо отдельные семы, либо понятия, а лексическое значение слова формируется этими семантическими компонентами. Так, в словоформе распутица корень, изоморфный лексеме путь, концептуализирует признак ‘дорога’, а в словоформе беспута тот же корень концептуализирует признак ‘цель, смысл’. Таким образом, морфема может манифестировать несколько сем, понятие, признак понятия или быть незначимым опознавательным знаком в структуре слова, как, например, префикс ПО- в лексеме поезд или корень –У- в глаголе обуть.

Следовательно, диапазон манифестации сем той или иной морфемой достаточно широк. Категориально-грамматические семы, отличающиеся наибольшей степенью обобщения фактов реальной действительности в языке, могут быть манифестированы морфемами как прототипические. С функциональной точки зрения, такие семы можно считать классификационными («предметные», «признаковые», «процессуальные», «количественные» и т.д.). Денотативно-понятийные прототипические семы в большей степени подвергаются переосмыслению.