- международно-правовая квалификация военных действий НАТО и США, предпринятых ими в соответствии с этими стратегическими концепциями против бывшей Югославии в 1999 г., Афганистана в 2001 г. и Ирака в 2003 г.

- выявление степени соответствия или несоответствия действующему международному праву концепций нанесения «превентивных» и «упреждающих» ударов, «превентивной самообороны» и «гуманитарной интервенции» по усмотрению отдельных государств или союзов государств в обход СБ ООН, выдвигаемых представителями англо-саксонской школы международного права.

- выявление степени правомерности или неправомерности употребления понятия «война против международного терроризма».

- определение схем вмешательства извне во внутриполитические события в других странах, вопреки международному праву, на примере «цветных революций» в Грузии и Украине.

Теоретическая и нормативная база исследования. Хотя ограничение исследуемого периода самыми последними годами (1999-2007 гг.), с одной стороны, делает исследование более актуальным, такое ограничение, с другой, затрудняет работу исследователя ввиду отсутствия в России монографий с комплексным международно-правовым исследованием этой темы, в то время как существует достаточно много работ с квалифицированным политологическим анализом её. По существу именно данная работа, наряду с вышедшей в 2003 г. другой работой автора, является одним из первых исследований на эту тему в отечественной доктрине. Надо сказать, что и в западной правовой литературе монографические исследования на эту тему можно буквально пересчитать по пальцам. Поэтому основными материалами, которыми пользовался автор, были официальные внешне- и военно-политические документы России, США, а также Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН, ОБСЕ, органов и стран НАТО, ОДКБ, ШОС, и публикации в научных журналах и СМИ этих стран последних нескольких лет. Это, однако, не касается предмета исследования Главы I, то есть анализа общих норм действующего международного права по вопросу о применении силы в международных отношениях, – по этому вопросу имеется много трудов как советских и российских, так и зарубежных юристов.

Теоретическую основу исследования составили труды отечественных специалистов по международному праву. Это, прежде всего, научные работы А.Х.Абашидзе, И.П.Блищенко, В.С.Верещетина, Б.В.Ганюшкина, С.В.Глотовой, Г.П.Жукова, Г.В.Игнатенко, А.Я.Капустина, Ф.И.Кожевникова, Д.Н.Колесника, А.Л.Колодкина, Ю.М.Колосова, С.Б.Крылова, В.И.Кузнецова, Г.И.Курдюкова, И.И.Лукашука, Ю.Н.Малеева, В.И.Менжинского, С.В.Молодцова, Г.И. Морозова, В.А.Романова, Ю.М.Рыбакова, Э.И.Скакунова, Б.Р.Тузмухамедова, Г.И. Тункина, Н.А.Ушакова, А.М.Фёдорова, В.Н.Фёдорова, О.Н.Хлестова, С.В.Черниченко, Л.Н.Шестакова и др.

Использованы также работы А.Арбатова, Н. Арбатовой, С.В.Беспалова, А.Бовина, Ю.Дерябина, А.Дугина, А.В.Загорского, П.Золотарёва, Н.Злобина, Л.Ивашова, В.Иноземцева, Н.Иноземцева, С.Караганова, И.И.Кузнецова, Е.М.Примакова, С.Рогова, Д.Тренина.

Использовались работы зарубежных учёных-юристов и политологов, таких как С.Апперли, М.Байерс, М.Ш.Бассиони, А.Бейлс, Ф.Берман, Б.С.Браун, И.Броунли, Р.Веджвуд, Р.Геттемюллер, М.Гленнон, Дж.Голдгейгер, А.Греш, С.Гринвуд, Д.Давид, М.Диксон, И.Долдер, П. Дрейст, М.Иеарди, М.Калдор, А.Кассезе, Х.Касеми, Б.Келлман, К.Кертчер, А.Клвид, Р.Коэн, Х.Коррелл, Ч.Крокер, Дж.Кэрролл, А.Малеки, Р. Маккордейл, В.Матсер, С.Миллер, М.Михалка, Дж.Перкович, А.Пехт, П.Пироне, А.Рар, К.Рем, Ф.Ривьер, Х.Рикке, А.Робертс, А.П.В.Роджерс, К.Рот, С.Рюннинг, Д.Саймс, А.Сафти, А.Г.Сенс, Б.Симма, А.М.Слотер, Е.Спаннауз, С.Талботт, Р.Ф.Тернер, С.Уитли, Дж.Уокер, С.Х.Уолландер, Ли Фейнстейн, Т.Фридман, В.Фускас, Р.Хантер, М.Р.Хафезниа, Л.С.Херд, О.Шахтер, В.Шоукросс, М.Херш, С.Хирдман, С.Честерман, Дж.Шарп, М.Шмитт, Г.Эванс, Г.Эллисон, П.В.Якобсен и др.

Нормативную базу исследования составили, как уже упоминалось, официальные документы Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН, решения Международного Суда ООН, ОБСЕ, органов и стран НАТО, ОДКБ, ШОС, официальные внешне- и военно-политические документы России и США.

Методология исследования. В диссертационном исследовании использовались общенаучные и специальные методы, в том числе, но не ограничиваясь ими, исторически-правовой, метод системного и сравнительного анализа, формально-логический и логико-юридический методы, метод сравнений и аналогий, метод обобщений и т.д. Учитывая то обстоятельство, что разработка стратегических концепций США и НАТО и их осуществление на практике уже по определению в значительной степени находятся под воздействием политических факторов, в качестве вспомогательной методологической основы привлекались методы политического анализа.

Основные выводы и положения, которые выносятся на защиту:

1. О расширении толкования в международном праве понятий «вооружённое нападение» и «право на самооборону» в результате принятия СБ ООН ряда резолюций после террористических актов «Аль-Каиды» в США 11 сентября 2001 г. (прежде всего резолюций 1368 и 1373 соответственно от 12 и 28 сентября 2001 г.), в которых совершение крупномасштабных террористических актов было охарактеризовано как угроза международному миру и безопасности, что по существу приравняло подобные акции к вооружённому нападению регулярных войск иностранного государства.

2. О противоречии международному праву ряда основных положений «Стратегической концепции союза НАТО» 1999 г. и «Стратегии национальной безопасности США» 2002 г. и её обновлённого варианта 2006 года, предусматривающих проведение военных операций за пределами их границ даже в отсутствие вооружённого нападения против них, на основании собственного одностороннего решения и без санкции СБ ООН.

3. О противоречии международному праву толкования концепции гуманитарной интервенции, выдвинутого англо-саксонской школой международного права и включённого в упомянутые стратегические доктрины, которое допускает возможность силовой акции любого государства или группы государств с целью ликвидации гуманитарной катастрофы в какой-либо стране по собственному усмотрению, без решения СБ ООН.

4. О противоречии современному международному праву основных положений «Стратегической концепции союза НАТО» 1999 г. и «Стратегии национальной безопасности США» 2002 г. и её обновлённого варианта 2006 года, в соответствии с которыми США и другие страны НАТО присвоили себе «право» под лозунгом «войны с международным терроризмом» наносить превентивные и упреждающие удары против других государств в отсутствие вооружённого нападения с их стороны и осуществлять так называемую «превентивную самооборону» в отношении них по собственному усмотрению, в обход СБ ООН.

5. О неправомерности попытки государств-членов НАТО пересмотреть в одностороннем порядке международно-правовую систему европейской и международной безопасности, основанную на Уставе ООН и решениях ОБСЕ, в результате принятия ими стратегической концепции НАТО 1999 г. и заменить её альтернативной, НАТО-центричной системой международной безопасности.

6. О нарушении НАТО как региональной организацией целого ряда статей Устава и деклараций ООН о взаимоотношениях между ООН и региональными организациями, а также о фактической ревизии главами государств-членов НАТО Северо-Атлантического договора 1949 г. при выдвижении стратегической концепции НАТО 1999 г. без ведома парламентов своих стран, ратифицировавших в своё время упомянутый договор 1949 г.

7. О незаконности вмешательства США и ряда европейских стран НАТО во внутренние дела Украины и Грузии путём содействия осуществлению «цветных революций» с целью их геополитической переориентации, зачастую с нарушением норм международного права.

8. О неправомерности вошедшего в практику во многих странах по инициативе политических руководителей США употребления выражения «война против международного терроризма», которое в юридическом плане ведёт к смешению норм международного и национального права, относящихся к мирному и военному времени, а на практике широко используется для оправдания многочисленных нарушений международного гуманитарного права.

Практическое значимость исследования. Очевидно, что стратегические концепции США и государств-членов НАТО и их конкретные действия во исполнение этих концепций непосредственно влияют на отношения России с ними. Уже по этой причине комплексный международно-правовой анализ их приобретает практическое значение.

Это практическое значение вытекает и из того, что в диссертационном исследовании анализируются и делаются практические выводы и предложения по существу по наиболее острым вопросам развития международных отношений и современного международного права. Это и вопросы применения силы государствами в нынешней международной обстановке, осложнённой борьбой с международным терроризмом, особенно осуществления превентивных и упреждающих ударов и силовых гуманитарных интервенций, и самовольно провозглашённое США и блоком НАТО в их стратегических концепциях «право» проводить военные операции по всему миру по собственному усмотрению, и незаконные формы вмешательства стран НАТО и ЕС во внутриполитические события в странах СНГ путём содействия в проведении «цветных революций», и др.

Практическая значимость ряда положений, выводов и рекомендаций, обобщённых в настоящем диссертационном исследовании, была отмечена в 14 отзывах заместителей министра иностранных дел России, глав нескольких департаментов МИД России и российских послов за рубежом на аналитические записки, которые были подготовлены в последние годы автором для руководства МИД с использованием результатов данного исследования.

Настоящее диссертационное исследование имеет и образовательное значение, тем более, что сегодня изучение и анализ действующих стратегических концепций США и НАТО является обязательным для всех, кто профессионально занимается изучением или осуществлением внешней политики России или же достаточно серьёзно интересуется вопросами развития международного права и международных отношений.

Апробация результатов исследования. Положения и выводы исследования были апробированы в лекциях автора на факультете повышения квалификации Дипломатической академии для сотрудников МИД России, в докладах автора на 44-й (2001 г.), 45-й (2002 г.), 46-й (2003 г.) и 49-й (2006 г.) Ежегодных Собраниях Российской ассоциации международного права, международной конференции РАМП «60 лет Победы, создания ООН и международное право» (2005 г.), юбилейной сессии РАМП в честь её 50-летия (2007 г.), а также на многочисленных международных конференциях, организованных Дипломатической академией совместно с представителями Государственной Думы, ИНИОН и Институтом Европы РАН, Внешнеполитической Ассоциации России, Женевского центра по изучению проблем безопасности, посольствами Бельгии, Канады, Польши, Франции и представительством НАТО в Москве.

На основе положений и выводов диссертационного исследования автор прочёл также ряд докладов и лекций за рубежом по вопросам стратегических концепций США и НАТО и отношений России с США, НАТО, ЕС и странами Европы. Многие положения и выводы исследования были изложены также в публикациях автора в научной литературе.

При работе над диссертационным исследованием автор широко использовал опыт своей 40-летней работы в центральном аппарате МИД СССР/России и посольствах СССР и России, а также опыт работы в Секретариате ООН в Нью-Йорке в 1989-93 гг. в качестве директора Отдела кодификации Юридического Управления, секретаря Комиссии международного права ООН, секретаря Спецкомитета по Уставу ООН и усилению роли Организации и секретаря Комиссии экспертов, созданной Советом Безопасности ООН для расследования нарушений международного гуманитарного права в бывшей Югославии (Женева, 1993-94 гг.).

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографии.

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, её новизна и значимость, определяются цели, задачи и методология исследования, формулируются основные выводы и положения, выносимые на защиту.

Глава I «Действующее международное право и вопрос о применении силы в международных отношениях» посвящена анализу положений Устава ООН и ряда резолюций, принятых Генеральной Ассамблеей и Советом Безопасности ООН, по вопросу о применении силы в международных отношениях и о мирном урегулировании споров между государствами.

Неприменение силы в международных отношениях, что, собственно, и означает исключение войны как средства урегулирования споров между государствами, стало императивной, то есть обязательной для всех, нормой международного права, с принятием в 1945 г. Устава ООН. Ст.2 Устава провозглашает, что «все Члены ООН разрешают свои международные споры мирными средствами таким образом, чтобы не подвергать угрозе международный мир и безопасность и справедливость» (п.3). В этой же статье говорится, что «все Члены ООН воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или её применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединённых Наций» (п.4).

Мирному разрешению споров посвящена Глава VI Устава ООН. Её ст.33 перечисляет те средства, к которым могут прибегнуть государства для выполнения этого своего обязательства – переговоры, обследование, посредничество, примирение, арбитраж, судебное разбирательство, обращение к региональным органам или соглашениям или иные мирные средства по их выбору.

Особое внимание Глава VI Устава уделяет обязанности государств-членов ООН разрешать споры мирными средствами в тех случаях, когда их продолжение «могло бы угрожать поддержанию международного мира и безопасности» (ст.33). Ст. 33-38 наделяют Совет Безопасности ООН целым рядом полномочий в этой связи. Так, он может потребовать от сторон, участвующих в этой категории споров, использовать мирные средства разрешения споров по их выбору или рекомендовать им определённые условия, надлежащую процедуру или методы урегулирования таких споров. Он может расследовать любой потенциально опасный спор или ситуацию по собственной инициативе или по просьбе любого государства. Наконец, если стороны в споре окажутся не в состоянии урегулировать его самостоятельно мирными средствами, они передают его в Совет Безопасности.

Следует отметить, что Глава VIII Устава предусматривает возможность разрешения вопросов, относящихся к поддержанию международного мира и безопасности, с помощью региональных соглашений или организаций, при условии, что цели последних совместимы с целями и принципами ООН (ст.52, п.1). При этом Устав возлагает на государства-члены ООН, являющиеся участниками таких соглашений или организаций, прежде всего обязанность приложить все свои усилия для мирного разрешения местных споров с помощью таких региональных процедур до передачи споров в Совет Безопасности (п.2), поощряя их мирное разрешение как по инициативе этих участников, так и по собственной инициативе (п.3).

Эти императивные нормы Устава ООН о неприменении силы и мирном разрешении споров были подтверждены и зачастую развиты далее в целом ряде Деклараций и других документов, принятых Генеральной Ассамблеей ООН в качестве приложений к её резолюциям, а также в решениях и в договорах, подписанных в рамках Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и других региональных организаций. Хотя положения этих резолюций, в отличие от договорных норм Устава ООН, не имеют обязательного, императивного характера и относятся к категории так называемых «мягких» норм международного права, они, тем не менее, отражают согласованную волю государств, пользуются достаточно широкой международной поддержкой и авторитетом, особенно если приняты консенсусом или без голосования, и в отдельных случаях – как, например, в случае с определением агрессии - приобрели статус обычных норм международного права. В этой связи анализируются девять резолюций Генеральной Ассамблеи ООН, начиная с резолюции об одобрении Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН от 24 октября 1970 г., и определения агрессии от 14 декабря 1974 г., до Итогового документа саммита ООН 2005 г. от 16 сентября 2005 г.

Наряду с документами ООН, соответствующие положения можно найти в тексте Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) от 1 августа 1975 г., Хельсинкских решений СБСЕ от 10 июля 1992 г. и принятой одновременно Декларации Хельсинкской встречи на высшем уровне, в Декларации Будапештской встречи на высшем уровне от 6 декабря 1994 г. и др. В частности, в разделе Хельсинкских решений 1992 г., посвящённом мирному урегулированию споров, подчёркивается, что «приверженность государств-участников СБСЕ урегулированию споров между собой мирными средствами является краеугольным камнем процесса СБСЕ». В рамках СБСЕ была выработана и в 1994 г. вступила в силу Конвенция по примирению и арбитражу.

Развивая вышеупомянутые императивные нормы поведения государств далее, Декларация о принципах международного права 1970 г. говорит о том, что если стороны в международном споре не достигнут его разрешения одним из мирных средств, упомянутых в Главе VI Устава ООН, они «обязаны…продолжать стремиться к урегулированию спора другими согласованными между ними мирными средствами» и «должны воздерживаться от любых действий, которые могут ухудшить положение настолько, что подвергнут угрозе поддержание международного мира и безопасности, и должны действовать в соответствии с целями и принципами ООН». Резолюция 42/22 Генеральной Ассамблеи ООН от 18 ноября 1987 г. о принятии Декларации об усилении принципа отказа от угрозы силой или её применения в международных отношения утверждает «необходимость эффективного универсального применения» этого принципа и «важности в этой связи роли ООН». Угроза силой или её применение в целях, несовместимых с целями ООН, «являются нарушением международного права и Устава ООН и влекут за собой международную ответственность» (п.1-I-1 Декларации). Этот принцип «является универсальным по своему характеру и обязательным, независимо от политической, экономической, социальной или культурной системы или союзнических отношений каждого государства» (п. 1-I-2).

Вскоре после начала перестройки в СССР и особенно после прекращения его существования в документах ООН и ОБСЕ проблематика поддержания международного мира, неприменения силы, мирного урегулирования споров и вообще международной безопасности в целом начинает всё в более широкой степени связываться с проблематикой осуществления прав человека. Такая связь была одной из основных – если не самой главной – целью западных стран с самого начала процесса ОБСЕ, которые исходили при этом отнюдь не из идеалистических, а скорее из собственных, чисто прагматических геополитических интересов ослабления СССР и стран Варшавского договора. Однако до начала перестройки в СССР эти два комплекса важных проблем развития международного сообщества вообще и международного права в частности рассматривались в рамках ОБСЕ в разных «корзинах». Это соответствовало и структуре ст.1 Устава ООН о целях этой универсальной международной организации, в которой эти проблемы также рассматривались раздельно. В частности, «поддержание международного мира и безопасности» рассматривается в этой статье в контексте «мер для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира», а также мер по мирному решению споров, в то время как «поощрение и развитие уважения к правам человека и основным свободам для всех» рассматривается в контексте развития «международного сотрудничества в разрешении международных проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера». Теперь же эти два понятия начинают сначала связывать, а затем зачастую и смешивать воедино.

Декларация об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или её применения в международных отношениях 1987 г. говорит, что «уважение эффективного осуществления и защита всех прав человека и основных свобод являются существенными факторами международного мира и безопасности» (п.1-II-22). Декларация Хельсинкской встречи СБСЕ на высшем уровне 1992 г. подчёркивает, что «обязательства, принятые в области человеческого измерения СБСЕ, представляют непосредственный и законный интерес для всех государств-участников и не являются исключительно внутренним делом какого-то одного государства. Защита прав человека, основных свобод и содействие их осуществлению, а также укрепление демократических институтов остаются жизненно важной основой нашей всеобъемлющей безопасности» (п.8). И далее – «грубые нарушения обязательств СБСЕ в области прав человека и основных свобод, в том числе тех, которые касаются национальных меньшинств, представляют особую угрозу мирному развитию общества, в частности, в новых демократических государствах» (п.12).

В принципе взаимосвязь между неприменением силы в международных отношениях и соблюдением прав человека сомнений не вызывает – с одной стороны, о полном соблюдении прав человека можно говорить лишь в мирных условиях; с другой, серьёзные нарушения прав человека, носящие массовый характер, действительно могут привести к нарушению стабильного и мирного развития любого государства. Очевидно также, что в определённых условиях нарушение стабильного и мирного развития в том или ином государстве может затронуть интересы безопасности соседних стран, если, например, в них хлынет поток беженцев или нелегальных иммигрантов или если вооружённый внутренний конфликт в соседней стране выплеснется через её границы. Но материя эта чрезвычайно деликатная и тонкая, требующая проведения осторожной и сбалансированной политики, поскольку проявление другими странами заинтересованности в соблюдении прав человека в соседней стране всё время проходит по грани необоснованного вмешательства в её внутренние дела и может легко быть использовано ими для продвижения своих собственных геополитических интересов под предлогом защиты прав человека. К сожалению, на практике так это часто и происходило.