«Заключение» диссертации обобщает итоги и перспективы исследования.

В диссертации раскрывается феномен стилевой интенсификации, проявившийся в русской прозе рубежа 1920-х – 1930-х годов, которые предстают в истории отечественной литературы периодом активнейшего ее стилевого развития и решительного обновления. Катализатором этих процессов выступает и сама природа художественного стиля, заряженного мощной творческой энергией, и драматическое состояние мира (мира советской реальности этих лет в первую очередь), вызывающее в душе художников метрополии и эмиграции чувство острейшего беспокойства за судьбу личности. Именно это повышенное экзистенциальное беспокойство заставляет литературу той конфликтной эпохи сопротивляться атмосфере все более усиливающейся индивидуально-личностной несвободы. Сопротивляться самим укрупнением и заострением индивидуальных авторских стилей, целенаправленно движущихся по пути максимального раскрытия специфического, присущего именно этому художнику, видения мира.

В работе показывается, что наиболее зримо феномен стилевой интенсификации проявляется в творчестве «больших» художников, наделенных способностью не только безошибочно улавливать «голос» своего времени, но и всей полнотой своего творческого дара откликаться на его зов. И действительно, каждый из анализируемых в диссертации романов («Жизнь Арсеньева» И. Бунина, «Защита Лужина» В. Набокова, «Жизнь Клима Самгина» М. Горького и «Счастливая Москва» А. Платонова) обнаруживает свое неповторимое стилевое «устройство», рожденное уникальной художнической волей его создателя и максимально раскрывающее глубинные основы его человеческой и творческой индивидуальности. «Жизнь Арсеньева» являет собой максимально созвучную бунинскому мироощущению стилевую форму «разведения-сопряжения»; «Защита Лужина» – органичную уникальному художническому зрению Набокова форму «антиномичной метаморфозы»; «Жизнь Клима Самгина» - адекватную невероятно сложному и неустойчивому «составу» горьковского «Я» «колеблющуюся» стилевую форму; «Счастливая Москва» - единственно возможную для необычайно страстного переживания мира Платоновым форму «связи» и «предела».

Подобное стилевое прочтение вершинных (как в плане в плане явленности в них авторского миропонимания, так и в плане их эстетической ценности) произведений отечественной прозы конца 1920-х – начала 1930-х годов открывает возможность осмысления закономерностей стилевой динамики литературы того времени в целом. Она проявляет себя в пульсирующем движении – схождении и расхождении - индивидуальных стилевых форм, которые, сохраняя свою исключительность, оказываются удивительно родственными друг другу в своих специфических реакциях на мир, утрачивающий человеческую доминанту.

И Бунин, и Набоков, и Платонов, и Горький сходятся в напряженном поиске форм, максимально, исчерпывающе раскрывающих неповторимость человеческой личности и одновременно – уникальность авторского способа творения ее самобытного мира. Каждый из исследуемых в диссертации художников создает свою «крайнюю» форму погружения в глубины человеческой индивидуальности и ее творческого конструирования. Так, бунинская форма осмысления реальности складывается как предельно утонченная и вместе с тем чрезвычайно напряженная; набоковская – как подчеркнуто «графичная» и виртуозно выстроенная; горьковская - как неустанно переходящая в изображаемом явлении или состоянии от одной крайности к другой; и, наконец, платоновская – как форма высочайшего напряжения, кульминации, «последней черты».

Идя совершенно особенным и в высшей степени проявленным стилевым путем, каждый из рассматриваемых авторов коррелирует друг с другом, отвечая на первостепенное для русской прозы конца 1920-х – начала 1930-х годов ожидание максимального проникновения в мир личности. Сверхукрупненное и одновременно сверханалитическое ее изображение само по себе становится декларацией высочайшей ценности человеческого «Я».

Стилевые схождения романной прозы изучаемых авторов открываются и в том особом («сопротивляющемся») экзистенциальном пафосе отчаяния-надежды, которым оказывается «заряжена» русская проза данного периода. Эта настроенность делает ее поистине уникальной, отчетливо различимой на фоне не только предшествующей, но и современной ей литературы, в том числе – на фоне европейской экзистенциальной прозы рассматриваемого времени.

Таким образом, осуществленное в диссертации исследование явления стилевой интенсификации, раскрываемого в ходе анализа русской прозы, созданной в контексте катастрофического времени рубежа 1920-х – 1930-х годов, позволяет оценить важность ее стилевого опыта для дальнейшего развития русской словесности. В частности, для отечественной прозы и 1960-х - 1970-х годов (Ю. Трифонов, В. Распутин, …), и 1990-х годов (Л. Петрушевская, В. Маканин, В. Пелевин, …), чье стилевое самоопределение ощущается в русле эстетической линии максимально заостренных, «предельных» в своей персональной окрашенности форм.

Последний вывод дает возможность для осознания научной значимости самого аспекта стилевой интенсификации как чрезвычайно продуктивного для изучения и динамической сущности стиля, и общих закономерностей стилевого движения всей русской литературы ХХ века, состоящего в чередовании этапов стилевых «подъемов» и стилевых «спадов». Если первые выражаются в формах максимально «укрупненных» (с их видимой «кристаллизацией», предельной выраженностью внутренней индивидуально-творческой энергии), чья функция – функция энергичного стилевого обновления литературы, совершающегося в условиях того или иного (соответствующего этому художественному преобразованию) времени, то вторые отмечены формами «успокоенными» и направлены они, наоборот, на сохранность стилевых структур.

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях

Принцип «сдвига» как стилевая доминанта «Защиты Лужина» В. Набокова // Вестник Воронежского государственного университета. Сер. Филология. Журналистика. 2004. №1. С.8-13.

О композиционном своеобразии романа В. Набокова «Защита Лужина» // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. Сер.3. Филология. 2005. Вып.3. С. 197-203.

Своеобразие художественного мира «Жизни Клима Самгина»: к вопросу об «антитетично-подвижном» способе формотворения М. Горького // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. Искусствоведение. 2007. №1. С.18-27.

«…Чувствовать, любить, ненавидеть…» О поэтике «Жизни Арсеньева» И.А. Бунина // Русская речь. 2007. №1. С.30-37.

Стилевая интенсификация в русской прозе рубежа 1920 – 1930-х гг. // Известия Уральского государственного университета. 2007. №49. Вып.13. С. 248-256.

Монография

Русская проза рубежа 1920 – 1930-х годов: кристаллизация стиля (И. Бунин, В. Набоков, М. Горький, А. Платонов). Челябинск: Челябинский государственный университет, 2007. 272с.

Другие публикации

«Мерцающая» поэтика романа В. Набокова «Машенька» // Проблемы изучения литературы: исторические, культурологические, теоретические и методические подходы: Сб. науч. трудов. Челябинск, 2004. Вып. 6. С.56 - 64.

От личности автора к его стилевой формуле (на материале дневниковой и мемуарной прозы И. Бунина) // Вестник Академии Российских энциклопедий. 2004. № 2. С.70-73.

Стилевой анализ рассказа И. Бунина «На хуторе» // Проблемы изучения литературы: исторические, культурологические, теоретические и методические подходы: Сб. науч. трудов. Челябинск, 2004. Вып. 6. С.50-56.

«Колеблющаяся антитетичность» как стилеобразующий принцип в рассказах М. Горького 1922-1924 годов // Литература в контексте современности: материалы II Международной науч. конф. Челябинск, 25-26 февр. 2005 г.: В 2ч. Челябинск, 2005. Ч.1. С. 123-127.

Об индивидуально-личностных основаниях «нового» стиля М. Горького (на материале эпистолярной и литературно-критической прозы писателя 20-х годов) // Проблемы изучения литературы: исторические, культурологические, теоретические и методические подходы: Сб. науч. трудов. Челябинск, 2005. Вып. 7. С.98-107.

О природе стиля В. Набокова // Вестник Челябинского государственного университета. Филология. 2005. №1. С.28-36.

«Антиномично-многослойный» принцип художественного мышления В. Набокова и его воплощение в образной системе романа «Защита Лужина» // Lingua mobilis. 2006. №3. С. 6-13.

«Диссонансная гармония» стилевой формы романа И. Бунина «Жизнь Арсеньева» // Дергачевские чтения – 2004: Русская литература: национальное развитие и региональные особенности. Материалы международн. науч. конференции. Екатеринбург, 2006. С. 173-176.

Проблема «экзистенциального кода» Клима Самгина (к вопросу о стилевом своеобразии творчества М. Горького 20 - 30-х годов) // Малоизвестные страницы и новые концепции истории русской литературы ХХ века: материалы Международной научной конференции. Москва, МГОУ, 27-28 июня 2005 г. Вып.3. Ч.2.: Русская литература в России ХХ века. М., 2006. С. 69-72.

Рассказы И. Бунина 1890 – 1900-х годов: начало стилевого самоопределения художника // Проблемы изучения литературы: исторические, культурологические, теоретические и методические подходы: Сб. науч. трудов. Челябинск, 2006. Вып.VIII. С.26-33.

Слово Платонова как основной инструмент его стиля (на материале ранней публицистической и художественной прозы писателя) // Lingua mobilis. 2006. №2. С.6-15.

Образ человека и его стилевое воплощение в русской прозе рубежа 1920-х – 1930-х годов // Литература в контексте современности: материалы III Международн. научно-методич. конференции (Челябинск, 15-16 мая 2007 г.). Челябинск, 2007. С.96-101.

Драгомирецкая Н. В. Стилевые искания в ранней советской прозе // Теория литературы: Основные проблемы в историческом освещении. Стиль. Произведение. Литературное развитие. М., 1965. С.134.

Топоров В.Н. Вступительное слово к «Второй прозе» // «Вторая проза». Русская проза 20-х - 30-х годов ХХ века. Тренто, 1995. С.18.

В подобном толковании мотива памяти мы идем вслед за Ю. Мальцевым (См.: Мальцев Ю. Иван Бунин. 1870-1953. Frankfurt / Main - Мoskau, 1994. С. 8-26.).

Манеев М. Заметки о стиле Сирина // Логос. 1999. №11/12. С. 99.

Набоков В. Собр. соч.: В 4т. М., 1990. Т. 4. С. 50.

Название этой «системы», как справедливо замечает Б. Аверин, отсылает читателя к «Трем сестрам» Чехова: «В какой-то семинарии учитель написал на сочинении «чепуха», а ученик прочел «реникса» - думал по латыни написано». (См.: Аверин Б.В. Дар Мнемозины: Романы Набокова в контексте русской автобиографической традиции. СПб., 2003. С. 281.)

См.: Кундера М. Искусство романа // Русская литература ХХ века: направления и течения. Екатеринбург, 2000. С.11.

См. об этом подробнее: Сухих С.И. «Жизнь Клима Самгина» в контексте мировоззренческих и художественных исканий М. Горького: Автореф. дис. … доктора филол. наук. Екатеринбург, 1993. С. 26-33.

Мандельштам. О. Разговор о Данте // Мандельштам О. Собр. соч.: В 3т. М., 1991. Т.2. С.363-364.