Помимо того, источниковой базой для исследования действий училищных властей в области просвещения послужила разнообразная делопроизводственная документация, сохранившаяся в фондах училищного комитета Казанского университета и попечителя Казанского учебного округа. Она содержит многочисленные рапорты директоров губернских училищ, жалобы и прошения учителей, донесения совета Казанского университета к попечителю учебного округа, отношения попечителей учебного округа к министру народного просвещения, отношения местных губернаторов к попечителю учебного округа и прочие документы, характеризующие внутреннюю жизнь учебных заведений, их взаимоотношения с органами губернской власти и городским обществом.

Большое количество сведений о деятельности городских школ было получено из материалов периодической печати (Пермских, Оренбургских, Вятских губернских ведомостей). Несмотря на лаконичность и описательный характер газетных статей, многие из них содержат ценную информацию о мотивах и социокультурных условиях формирования системы местного образования. Замечания авторов, базировавшиеся на личном знании местных фактов и «живой» памяти, сами по себе представляют интерес, как свидетельства современников.

Внутреннюю жизнь школы и города характеризуют мемуарная литература и эпистолярные документы, которые дают возможность заглянуть за страницы «официальных» источников1. Мемуарную литературу, как и другие материалы личного происхождения, выделяют из среды других источников личностно-субъективное начало и обостренно-эмоциональное восприятие исторических событий. Столь же своеобразными источниками являются художественные и художественно-публицистические произведения, созданные авторами-современниками ушедших событий. Наиболее весомый вклад в создание художественного образа русского провинциального города XIX в. внес знаменитый русский писатель М.Е. Салтыков-Щедрин. Прототипами многих персонажей сатирически изображенного им в «Губернских очерках» города Крутогорска стали вятские чиновники, с которыми писатель был достаточно хорошо знаком. В 1848–1855 гг. он отбывал в Вятке ссылку и служил там в местном губернском правлении2. Вятские впечатления легли также в основу многих произведений А.И. Герцена. Жизненный опыт, почерпнутый писателем в вятской ссылке 1835–1837 гг., нашел свое отражение на страницах его знаменитого мемуарного и публицистического произведения «Былое и думы».

Яркие образы провинциальной жизни Пермского края представлены в произведениях знаменитого уральского писателя Д.Н. Мамина-Сибиряка. В основе многих из них лежат реальные факты жизни уральских городов, городские легенды и предания3. Исследователи, однако, вполне справедливо замечают, что понимание и видение социальных процессов в произведениях писателя-разночинца, находившегося под влиянием демократических идей, нередко отражает его мировоззренческие установки. Сведения из источников личного происхождения и художественной литературы в настоящем исследовании использовалась, разумеется, с учетом авторской позиции.

В целом, источниковая база достаточно разнообразна и репрезентативна для исследования избранной темы. Преобладающими в ее составе являются документальные источники, представленные документами внутреннего и внешнего документооборота, что позволяет проверить достоверность представленных в них сведений. Сформированная источниковая база и примененные методы исторического исследования позволяют решить поставленные исследовательские задачи.

Во второй главе диссертации – «Основание государственной системы просвещения» – рассматривается начальный этап деятельности светской общеобразовательной школы в городах Урала, анализируются основные факторы ее развития и реакция традиционной среды на распространение новых знаний и форм обучения. Первый параграф – «Образовательная политика Екатерины II. Устав народных училищ 1786 г.» – посвящен определению правовых условий деятельности светской школы в конце XVIII – начале XIX в. Образовательная реформа Екатерины II стала новым периодом в истории русской школы. На смену узкопрофессиональной и сословной школе первой половины XVIII в. пришли общеобразовательные и бессословные учебные заведения, преследующие чисто педагогические цели. В духе рационалистических воззрений эпохи Просвещения, императрица признала главной целью образования заботу о совершенствовании «естественного» человека, его нравственном и умственном развитии. В основу школьной реформы была положена австрийская модель, суть которой заключалась в создании преемственной системы общеобразовательных учебных заведений с единой организацией учебного процесса, основанной на классно-урочном методе обучения. Для реализации реформы в Россию был приглашен один из устроителей школьного дела в Австро-Венгрии серб Ф.И. Янкович де Мириево.

Согласно Уставу народных училищ, утвержденному 5 августа 1786 г., в Российской империи создавалась двухступенчатая система бесплатных, доступных всем сословиям главных и малых народных училищ. Устав носил сугубо светский характер. Антиклерикально настроенная императрица отвергла притязания священников на роль учителей народной школы. Финансирование училищ было возложено на приказы общественного призрения, созданные в губерниях в результате реформы местного управления 1775 г., а контроль за школьным делом – на губернаторов, которые считались председателями приказов. Новшеством стало провозглашение гуманных начал в образовании. Телесные наказания в екатерининских школах запрещались. Бесплатная и доступная для всех сословий школа должна была стать важнейшим инструментом преобразования русского общества. Процесс становления ее, однако, оказался длительным и трудным.

Во втором параграфе – «Реализация реформы учебного дела на Урале. Первые городские школы» – дается оценка результатам преобразований школьного дела в уральских городах конца XVIII – начала XIX в. В работе показано, что, несмотря на усилия властей, полностью решить задачи образовательной реформы на Урале не удалось. Собственные школы к 1804 г. были созданы лишь в 46% штатных городов региона. Крайне неустойчивым было материальное положение народных училищ, к началу новой школьной реформы 1804 г. ни одно из них не имело положенного по штату денежного содержания.

Одной из основных причин неудач в реализации требований Устава 1786 г. было отсутствие практического опыта финансирования школьных нужд. Расчет правительства на приказы общественного призрения оказался необоснованным. Их капиталы пополнялись крайне медленно и могли минимально обеспечить потребности лишь одного звена образования – главных народных училищ. Не оправдались и надежды на развитие инициативы и активности городских обществ. С большим трудом властям удавалось убедить местное самоуправление в необходимости школьных расходов. Городские думы небогатых уральских уездных городов тяготились содержанием малых народных училищ. Школьные здания редко и плохо ремонтировались, штаты учителей сокращались, уровень образования падал.

Весьма негативно оценивали современники деятельность губернаторов как попечителей училищ. Загруженные многими государственными обязанностями, они не могли оказать достаточного внимания школам. Между тем, при достаточно прохладном отношении к делу просвещения самого населения, именно позиция руководителей местной администрации во многом определяла развитие школьного дела.

В целом, однако, можно признать, что главная цель екатерининской реформы образования была достигнута. Устав 1786 г. заложил основы государственной общеобразовательной школы в городах Урала. Сеть учебных заведений в конце XVIII – начале XIX в. выросла многократно. В 1786 г. Комиссии об учреждении народных училищ на Урале были подчинены лишь 2 городские школы (Пермская и Ирбитская). В 1803 г. их было уже 16 (в Пермской губернии – 7, в Вятской – 5, в Оренбургской – 4). В стенах бесплатных всесословных екатерининских народных училищ обучались представители всех слоев городского населения, в том числе и дети крепостных. В Пермской губернии в 1803 г. они составляли 7%, а в Оренбургской губернии 20,5% всех воспитанников народных училищ. Традиции светского обучения постепенно начинали проникать в городскую жизнь.

.Большинство городских обывателей придерживалось старых традиций обучения детей у духовенства и «мастеров грамоты».

Гуманные педагогические идеалы, заложенные в законодательстве, не были воплощены на практике. В школах продолжали господствовать достаточно жестокие методы воспитания учащихся. Ревизии констатировали приверженность многих учителей к пьянству и грубому обращению с детьми. Недостойное поведение учителей объяснялось во многом тяжелыми условиями их материального и нравственного положения. Педагогическая служба в России того времени была одной из самых невыгодных и бесперспективных. Чтобы обеспечить школы необходимыми кадрами, закон, по сути, прикреплял учителей к их должности. Почти все преподаватели были бедны, служба не давала им необходимых средств содержания.

Подводя итоги, можно признать, что быстрых успехов екатерининская реформа образования не принесла. Общество с трудом принимало новую школу. Просчеты в организации школьного дела и реакция традиционной среды мешали реализации реформы. Более настойчивые попытки изменить отношение общества к образованию относятся к деятельности уже другого российского реформатора – Александра I.

Третья глава – «Образовательная реформа начала XIX в. Замыслы и воплощение» – посвящена преобразованиям в системе школьного дела уральских городов первой четверти XIX в. В первом параграфе – «Реформа 1803–1804 гг. Новая структура образования в провинции» – анализируются изменения в административно-правовых нормах деятельности городских общеобразовательных школ. Школьное законодательство начала XIX в. («Предварительные правила народного просвещения» 1803 г., «Устав учебных заведений, подведомственных университету и попечителям учебных округов» 1804 г.) изменило структуру образования в провинции. Вместо екатерининских народных училищ, подчиненных местной администрации, была выстроена новая централизованная система общеобразовательных школ во главе с министерством народного просвещения. Для учебно-методического и административного руководства школами создавались учебные округа под началом университетов. Их структура представляла собой строгую иерархию учебных заведений с преемственной программой обучения: приходские училища (1 год обучения), уездные училища (2 года обучения), гимназии (4 года обучения). Все они были бессословными и бесплатными. Телесные наказания учеников в общеобразовательных школах строго запрещались.

Если попытаться в целом оценить александровские преобразования системы народного образования, можно отметить, что они явились новым шагом в деле реформировании России по пути европеизации. Принципиально важным для развития городской культуры стало введение в школьную систему гимназий, сыгравших огромную роль в ускорении процессов культурной трансформации провинции. Усилилось общественное участие в развитии школьного дела, чему способствовали правительственные меры, усилившие мотивацию благотворительности в пользу народного просвещения. Новшеством стало признание необходимости централизованного государственного финансирования образования. Отчисления из бюджета, однако, отпускались только на нужды гимназий и уездных училищ. Приходские училища, как и прежде, могли рассчитывать лишь на щедрость сословных корпораций и частных лиц.

Во втором параграфе – «Взаимодействие власти и общества в становлении новой школы в уральских городах. Отношение горожан к образованию» – приводятся сведения о динамике развития школьного дела в уральских городах первой четверти XIX в., численности и социальном составе учащихся общеобразовательных школ, оцениваются правительственные усилия и участие горожан в становлении и развитии новой школы. В процессе реализации «александровской» образовательной реформы на Урале можно выделить два периода. В начале века главный акцент правительственной политики сосредоточился на создании средней школы, предназначенной для подготовки кадров в правительственный аппарат империи. Во втором десятилетии, после завершения войны с Наполеоном и создания «Священного союза» европейских монархов, правительственные усилия были перенесены на развитие элементарного начального образования народа и его религиозное просвещение в мистическом духе. Для реализации выбранных в качестве основы официальной правительственной политики идей неразделенного, «универсального» христианства Александр I объединил Синод с Министерством народного посвещения в Министерство духовых дел и народного просвещения и предписал переводить библейские тексты на языки народов империи. Во главе министерства был поставлен видный масон А.Н. Голицын.

Однако полностью реализовать свои намерения в образовательной сфере Александру I не удалось. Организационные недостатки и противоречивость политики в отношении государственных школ стали одной из причин недоверия к ним городских жителей в первой четверти XIX в. Численность учащихся в школах ведения министерства народного просвещения на Урале, в частности, была очень невелика. По данным М.П. Штера, общая численность мужского населения штатных городов Пермской, Вятской и Оренбургской губерний в 1825 г. составляла 55622 чел., из них лишь 1824 чел. (3,3%) числились воспитанниками училищ, что не составляло и пятой части детей школьного возраста. В уральских губерниях программа устройства гимназий к 1825 г. была выполнена на 67% (они работали в Перми и Вятке), уездных училищ – на 56%, приходских училищ – на 31%.

Вместе с тем, власти удалось добиться определенных успехов в просвещении городского населения. Численность учащихся государственных общеобразовательных учебных заведений в уральских городах в первой четверти XIX в. выросла почти втрое: в 1803 г. она составляла 667 чел., в 1825 г. – 1824 чел. Наибольших успехов учебное ведомство добилось в Вятской губернии, причиной чему были и личные качества руководителей местной администрации, и отмечавшееся учебным ведомством «особое» стремление здешних жителей к образованию. В 1825 г. в губернии действовали: 1 гимназия (с численностью учащихся 75 чел.), 6 уездных училищ (с численностью учащихся 286 чел.), 8 приходских школ (с численностью учащихся 438 чел.), приготовительный класс при уездном училище (с численностью учащихся 88 чел.) и малое народное училище (с численностью учащихся 69 чел.). Общая численность учащихся в городах Вятской губернии выросла в первой четверти XIX в. в 4,5 раза (в 1803 г. она составляла 210 чел., в 1825 г. – 956 чел.). Не столь благоприятными были показатели развития школьного дела в городах Пермской губернии. В 1825 г. здесь действовали: 1 гимназия (с численностью учащихся 39 чел.), 8 уездных училищ (с численностью учащихся 255 чел.), 2 приходских училища (с численностью учащихся 64 чел.) и 8 приготовительных классов при уездных училищах (с численностью учащихся 250 чел.). Общая численность учащихся городских общеобразовательных школ в Пермской губернии выросла в первой четверти XIX в. в 2 раза (в 1803 г. она составляла 301 чел., в 1825 г. – 608 чел.). Намного отстали от своих соседей по темпам развития школьного дела города Оренбургской губернии. Общая численность учащихся городских общеобразовательных учебных заведений Оренбургской губернии выросла в первой четверти XIX в. лишь в 1,6 раза (в 1803 г. она составляла 156 чел., в 1825 г. – 267 чел.). В 1825 г. здесь действовали лишь 5 уездных училищ (с численностью учащихся 158 чел.) и 4 приготовительных класса при уездных училищах (с численностью учащихся 109 чел.). Оренбургская гимназия начала работу в 1828 г., значительно позже Вятской и Пермской. Задержалось в Оренбургской губернии и создание самостоятельных приходских училищ для горожан.

Оценивая в целом взаимодействие власти и общества в развитии школьного дела уральских городов «александровского» периода, можно отметить, что государство смогло привлечь достаточно большое число горожан к реализации образовательной реформы. Законодательно поощряя благотворительную деятельность в деле просвещения, оно способствовало развитию в провинции общественной и частной инициативы. Изучение ведомостей о пожертвованиях позволяет сделать вывод о том, что благотворительный капитал оказал заметную поддержку школьному делу уральских городов, особенно в Пермской губернии. Среди филантропов образования на Урале в первой четверти XIX в. появились не только местные дворяне и чиновники, но и купцы, мещане, другие городские жители. Самостоятельно или под административным нажимом участвовали в деле развития образования и сословные городские корпорации.

Решающую роль в развитии школьного дела, однако, по-прежнему играл административный фактор. Реализация образовательной реформы в губерниях во многом зависела от личного участия в этом процессе руководителей училищного ведомства и «коронной» администрации. Субъективный фактор стал одной из главных причин достаточно высоких темпов развития школьного дела в Вятской губернии и задержки школьных преобразований в Оренбургском крае.

Третий параграф – «Преподавательский корпус уральской городской школы в первой четверти XIX в.» – характеризует численный, социальный и квалификационный состав учителей, их материальное положение и общественный статус. Заметным фактором культурного развития провинции стала деятельность гимназических учителей, которые составили совершенно новый разряд преподавателей общеобразовательной школы. Введение в средние учебные заведения предметов университетского курса, потребовало от них знаний, соответствующих уровню высшей школы. В 1828 г. высшее образование имели 62,5% преподавателей Пермской и Вятской гимназий. Основную часть их составляли воспитанники Казанского универстета.

Полностью, однако, комплект преподавателей ни в Пермской, ни в Вятской гимназиях заполнен не был. Общее число преподавателей составляло около 80% штатного состава. Не заполнены были и штатные ставки уездных и приходских училищ. В Пермской губернии к 1828 г. преподавательский комплект уездных училищ составлял лишь 68%, в Вятской губернии – 66%, в Оренбургской губернии – 76% от необходимого штатного состава. В Пермской губернии в 1828 г. высшим образованием среди учителей уездных и приходских училищ не обладал никто; среднее светское образование имели 25% преподавателей уездных училищ и 50% преподавателей приходских училищ. В Вятской губернии в это же время высшим светским образованием обладали 8,3% преподавателей уездных училищ; средним светским – 29,2% преподавателей уездных и 50% – приходских училищ. В Оренбургской губернии высшим светским образованием в 1828 г. обладали 15,8%, средним светским – 21% преподавателей уездных училищ (повышенные квалификационные показатели преподавательского состава уездных училищ Оренбургской губернии этого периода объясняются тем, что в их числе значились учителя готовящейся к открытию Оренбургской гимназии).

Состояние учебных дел в уездных и приходских училищах Пермской и Оренбургской губерний было удручающим. Судя по замечаниям университетских визитаторов, основным методом преподавания в них, как и в былые времена, было принуждение к зубрежке. Похвальные отзывы ревизоры оставляли лишь об учебных заведениях Вятской губернии. В первой четверти XIX в. в них работали замечательные преподаватели А.И. Вештомов, В.Я. Баженов, А.Я. Некрасов и др. Подлинным энтузиастом развития народного прсвещения в Вятском крае был директор местных училищ И.В. Глейниг. Благодаря его активной деятельности, Вятская губерния стала единственной на Урале, где система учебных заведений действовала в том виде, как ее планировало законодательство. И.В. Глейниг не допускал открытия уездных училищ в губернии в отрыве от низшего звена обучения (приходских школ). В Пермской и Оренбургской дирекциях на это внимания не обращалось: там, в первую очередь, на базе малых народных школ, создавались государственные уездные училища.

В целом, можно отметить, что правительство приложило в первой четверти XIX в. достаточно большие усилия к тому, чтобы изменить общественный статус учительской профессии. Материальное и социальное положение школьных преподавателей было улучшено, качественно вырос их квалификационный уровень. Несмотря на это, отношение к учителям в глубинке изменилось мало. Образованных людей, носителей новой, европеизированной культуры в уральских городах было слишком мало, для провинциального городского общества они по-прежнему были «чужими» – удивительными, а иногда и забавными людьми. Не случайно, многие из учителей, получивших образование в университетах или Петербургском учительском институте, попав в унылый мир уральской провинции, искали забвения в алкоголе. Найти желающих преподавать в далеких уральских губерниях училищному ведомству по-прежнему было очень трудно, штаты многих училищ оставались незаполненными.

Вместе с тем, нельзя не заметить влияния школы на культурный мир провинциального города. В первой четверти XIX в. учителя стали неотъемлемой частью местного образованного общества, формировавшего новую культуру, новое мировоззрение. Их усилия, как и меры местной бюрократии, работали в пользу широкого распространения школьного образования. Результаты этого процесса стали заметны уже во второй трети XIX в.

Четвертая глава – «Городская школа в период правления Николая I» – характеризует основные факторы развития школьного дела в городах Урала периода «николаевского» тридцатилетия, ставшего временем серьезных изменений в культуре российской провинции. В первом параграфе – «Консервативные изменения в российской системе образования. Школьный устав 1828 г.» – рассматриваются причины и направления образовательной реформы Николая I. Основным мотивом ревизии образовательных и воспитательных программ общеобразовательной школы в николаевский период стали политические опасения монарха, стремившегося ограничить распространение европейского влияния в стране. Напуганный европейскими революциями и ростом оппозиционных настроений в России, Николай I попытался взять все воспитание русского юношества под правительственный контроль. Согласно Уставу 1828 г. и последующим правительственным распоряжениям, доля частного и домашнего образования в империи была сокращена. Идеологической основой преподавания во всех учебных заведениях стала теория «официальной народности». Вводился строгий контроль за умонастроениями и поведением учителей и учащихся. На бюрократических принципах перестраивалась система управления государственными училищами. Положение об учебных округах 1835 г. лишило университеты их прежних административных функций, все функции училищных советов перешли к попечителям, которые стали единоличными начальниками учебных заведений округа. Распространению высшего и среднего образования среди низших сословий препятствовали сословно-ограничительные меры и высокая плата за образование. Уровень обучения крепостного населения при этом ограничивался элементарной грамотностью. Преемственность учебых планов начальной и средней школы была нарушена.

Вместе с тем, либеральные начала в российской системе образования не были подавлены полностью. Созданная система начального и среднего образования так и не стала замкнутой сословной школой. За училищами всех уровней сохранилось назначение подготовки учеников для высших разрядов школы. Положительным фактором стало улучшение программ образования. Вместо прежнего многопредметного курса в гимназиях вводилось классическое образование, основанное на греческом и латыни, по образцу преподавания, практикуемого в Англии. Упрощались и становились более доступными для учеников учебные курсы уездных училищ. Существенно увеличивались государственные расходы на образование. По сравнению с 1804 г. штатное финансирование гимназий было увеличено в 4 раза, уездных училищ – в 3,5 раза. Существенно (в 2–3 раза) выросла заработная плата учителей, а также расходы на содержание училищных домов, учебных кабинетов, библиотек. Все это позволило николаевскому правительству достичь заметных успехов в развитии школьного дела.

Второй параграф – «Развитие школьного дела в уральских городах «николаевского» тридцатилетия. Усилия власти и реакция городской среды» – рассказывает о реализации требований школьного Устава 1828 г. на Урале. Исследование позволило установить, что в течение «николаевского» тридцатилетия произошли заметные изменения и в количественных показателях, и в составе обучавшегося населения. Вторая четверть XIX в. стала периодом подлинного становления уральских гимназий. Возросшее финансирование и внимание местного дворянского общества помогли училищному ведомству решить их основные проблемы. К середине XIX в. гимназии расположились в собственных каменных зданиях, имели фундаменальные библиотеки и учебные посбия. Почти полностью были заполнены штаты гимназических преподавателей. Состав воспитанников средних учебных заведений на Урале вырос в 1854 г., по сравнению с 1825 г. более, чем в 4,5 раза. Подлинно дворянскими учебными заведениями, однако, несмотря на старания правительства, гимназии не стали. В 1854 г. более четверти их воспитанников составляли представители «неблагородных» сословий: в Пермской гимназии этого времени доля учащихся из числа купцов, мещан, крестьян и разночинцев равнялась 12%, в Вятской – 35,5%, в Оренбургской – 36,6%.

Значительно выросла на Урале сеть начальных школ. К 1855 г. уездными училищами было обеспечено уже 78% уральских уездных городов, приходскими – 94%. Общая численность учащихся в начальных школах ведения министерства народного просвещения уральских городов в 1854 г. превысила показатели 1825 г. в два раза. Все городские общеобразовательные школы Урала обучали в это время 4137 чел., что составляло почти треть городского мужского населения школьного возраста. Процент охвата купеческих и мещанских детей школьным образованием в губерниях, однако, сильно разнился. Лидером выступала Вятская губерния, где государственные школы обучали около 40% детей школьного возраста из среды купечества и мещанства. В Пермской губернии их доля в школах составляла около 30%, в Оренбургской губернии – около 15%.

В целом, состояние школьного дела в городах уральских губерний в период правления Николая I примерно выровнялось. По общей численности учащихся Пермская губерния к концу «николаевского» тридцатилетия даже обошла Вятскую, которой сильно уступала в 1825 г. В 1854 г. здесь действовали 1 гимназия (с численностью учеников 193 чел.), 9 уездных училищ (с численностью учеников 511 чел.), 12 приходских училищ (c численностью учеников 966 чел.). Заметным подспорьем для работы начальных училищ Пермской губернии «николаевского» тридцатилетия была благотворительная поддержка состоятельного купечества. Участие общества стало одним из факторов достаточно быстрого развития здесь школьного дела. В Вятской и Оренбургской губерниях участие горожан в развиии образования было не столь заметным. В 1854 г. в городах Вятской губернии работали 1 гимназия (с численностью учеников 141 чел.), 10 уездных училищ (с численностью учащихся 478 чел.), 12 приходских училищ (с численностью учащихся 780 чел.), в городах Оренбургской губернии – 1 гимназия (с численностью учащихся 191 чел.), 6 уездных училищ (с численностью учащихся 332 чел.), 8 приходских училищ (с численностью учащихся 548 чел.).

В целом, характеризуя условия преобразовательной деятельности училищной администрации «николаевского» периода, можно отметить, что они были гораздо более благоприятными, чем в начале XIX в. Государственная светская школа во второй четверти XIX в. стала для многих горожан обыденным явлением. Способствовали тому и меры правительства, стремившегося «приохотить» жителей к образованию, и сложившийся к этому времени фактор семейной традиции.

Третий параграф – «Изменения в составе и положении педагогического персонала городских училищ. Участие учителей в общественной и культурной жизни уральского города» – характеризует социальный и квалификационный состав учителей уральских городских училищ, их материальное положение и участие жизни города. Устав 1828 г. и другие законодательные акты заметно улучшили условия службы учителей: положение педагогического труда на лестнице Табеля о рангах уравнивалось с другими разрядами государственной службы, жалованье учителей возросло в 2–3 раза, улучшились пенсионные права учителей. Все это, как свидетельствует изучение источников личного происхождения, повысило общественный статус школьных преподавателей.

В новых условиях училищному ведомству удалось почти полностью заполнить необходимый по штатам состав преподавателей и улучшить их квалификационный уровень. В 1854 г. в Пермской губерниии имели высшее светское образование 73,3% преподавателей гимназий, 21,3% – уездных училищ; среднее светское образование – 13,3% преподавателей гимназий, 34% – уездных училищ, 21,8% – приходских училищ. В Вятской губернии в это время имели высшее светское образование 76,9% преподавателей гимназий, 8,2% – уездных училищ; среднее светское образование – 15,4% преподавателей гимназий, 63,3% – уездных училищ, 50% – приходских училищ. В Оренбургской губернии высшее светское образование имели 68,9% преподавателей гимназий, 33,3% – уездных училищ; среднее светское образование – 6,2% преподавателей гимназий, 30% – уездных училищ, 13,3% – приходских училищ.

Качественные изменения в составе местных учителей, рост их образовательного уровня и квалификации, несомненно, оказали заметное влияние на формирование у горожан мнения в пользу систематического образования. Городские школы становились центром притяжения для любителей просвещения. В Екатеринбургском уездном училище в 1840-е гг. с успехом проходили публичные лекции по химии. В Бирске в это время, по инициативе штатного смотрителя, при уездном училище было создано Общество любителей чтения. Просветительскую функцию выполняли училищные библиотеки. О новейших веяниях в литературе и искусстве горожане узнавали из имевшихся в них столичных журналов, газет, книг. Большую роль в культурной жизни провинции играла периодическая печать. Корреспондентами, редакторами и цензорами местных губернских ведомостей часто становились учителя и директора губернских гимназий. Деятельность энергичных и умных руководителей училищ стала одним из важных факторов достаточно быстрого развития школьного дела в уральских губерниях «николаевского» тридцатилетия. Благодаря их усилиям и труду высококвалифицированных педагогов, число образованных людей на Урале росло, здесь появлялись силы и возможности для будущего переустройства.

Отмечая успехи учебного ведомства на Урале в период правления Николая I, нельзя забывать, что его деятельность проходила в русле правительственной образовательной политики. Обычной и распространенной мерой воспитания в школах николаевских времен были телесные наказания. За проступки и упущения администрация наказывала и учащихся, и преподавателей. Верховная власть строго контролировала морально-нравственное состояние школьников и их педагогов. Отсюда – осторожность и консерватизм, которые были свойственны большинству тогдашних преподавателей. Многие из них, судя по воспоминаниям современников, не желали обновлять учебный материал и использовать новейшие наработки и педагогические теории. Обучение велось по большей части схоластически, по официально утвержденным учебникам, часто без самых необходимых наглядных пособий.

В пятой главе – «Школа и общество перед великими реформами» – показаны предпосылки обновления городской школы в предреформенное десятилетие. В первом параграфе –«Школа в преддверии перемен. Влияние общественного движения на развитие школьного дела в городах Урала» – рассматриваются демократические изменения в жизни городских школ, вызванные общественным подъемом в Российской империи конца 1850-х – начала 1860-х гг. В предреформеные годы школа стала ареной борьбы между реакционным и демократическим лагерями в общественном движении, в ходе которой образовательная политика правительства была переосмыслена. Либерально настроенные участники дискуссии высказывали мысль о том, что необходимо отказаться от строгих бюрократических принципов в построении школы, а к проблеме развития образования привлечь силы и средства общественности. Впоследствии именно общественная деятельность, преимущественно в земствах, позволила сделать решительные шаги в сторону распространения грамотности и знаний в самых широких слоях населения.

Численность уральских городских общеобразовательных школ в предреформенные годы росла достаточно быстро. Министерство народного посвещения не успевало за этим процессом. Для развития образования у правительства не хватало ни помещений, ни учителей. К 1864 г. в городах Урала расширилась сеть как средних, так и начальных школ. Новая гимназия появилась в 1861 г. в Екатеринбурге. Число учащихся уездных училищ к 1864 г. увеличилось, по сравнению с 1854 г.: в Пермской губернии – на 8,6%, в Вятской – на 75,3%, в Оренбургской – на 64,2%. Приходские училища с трудом вмещали детей, желающих получить образование. Недостаточно развитая инфраструктура стала одной из причин того, что общая численность учащихся приходских училищ на Урале к 1864 г. выросла по сравнению с 1854 г., незначительно, а в Пермской и Вятской губерниях даже снизилась. В Пермской губернии в 1863 г. действовало 2 гимназии (с численностью учащихся 445 чел.), 9 уездных училищ (с численностью учащихся 555 чел.), 14 приходских училищ (с численностью учащихся 941 чел.). В Вятской губернии в это время работали 1 гимназия (с численностью учащихся 209 чел.), 11 уездных училищ (с численностью учащихся 838 чел.), 13 приходских училищ (с численностью учащихся 738 чел.). В Оренбургской губернии – 1 гимназия (с числом учащихся 204 чел.), 6 уездных училищ (с числом учащихся 545 чел.), 12 приходских училищ (с числом учащихся 965 чел.). Почти все начальные школы получали благотворительную поддержку от состоятельного купечества и других категорий городских жителей.

Свидетельством пробуждения в народе тяги к знанию может служить массовое появление на Урале воскресных школ для низших слоев населения. Наиболее активной в деле создания воскресных школ оказалась общественность Пермской губернии. В 1861 г. здесь, судя по отчету дирекции училищ, работали 10 воскресных школ в городах и 2 – в горнозаводских имениях. В Вятской губернии в это время действовали 2, а в Оренбургской губернии – 3 воскресных школы. Все они открывались на средства благотворителей.

Важным социокультурным явлением городской жизни предреформеного Урала стало распространение школ для девочек. Училища «для приходящих девиц» (будущие гимназии) также содержались почти исключительно на благотворительные средства. В Пермской губернии перед началом реформы 1864 г. действовали 2 женских училища первого разряда, 3 приходских училища и 4 отделения для девочек в уездных училищах. В Вятской губернии к 1864 г. здесь действовали 1 женское училище первого разряда, 3 училища второго разряда, 4 приходских училища. В Оренбургской губернии – 1 училище первого разряда и 5 училищ второго разряда. Продолжал здесь существовать и Николаевский иститут благородых девиц. Общая численность учащихся женских училищ в городах Урала к 1864 г. превысила 1200 чел.