М.Юмачиков родился в деревне Манчыл Ялуторовского уезда Тобольской губернии (ныне д. Ембаево Тюменского района). По традиции древнетатарской литературы в «Баите об Ирбитской ярмарке» поэт пишет о себе: «Зовут меня Мауликай Юмачев/ Из уезда Ялутор, Тоболяк./ Где живу – деревня Манчыл, Тюмения,/ В той стране не видел ничего плохого я».

Ученые полагают, что, хотя многие годы М.Юмачиков провел в пути, в исканиях, последние годы своей жизни жил у себя на родине и умер в родной деревне. Поэт является современником известных тюрко-татарскому миру поэтов М. Акмуллы и Г. Чокрыя, но его творческая деятельность начинается намного позже – только в семидесятые годы ХIХ столетия. Но, несмотря на это, он очень быстро достигает широкой популярности среди образованных людей своего времени, становится известным поэтом.

Популярность М.Юмачикову принесло произведение «Эрбет б?ете» («Баит об Ирбитской ярмарке»), написанное поэтом в 1881 году в стиле «Баита о Макарьевской ярмарке» неизвестного автора. Сохраняя стиль письма предыдущего произведения, автор пишет об Ирбитской ярмарке, проводит параллели современной ему жизни с Ирбитской ярмаркой – более близкой для жителя Сибири. В самом начале автор сообщает о том, что когда страной правила Екатерина, она посетила Ирбит. Далее автор упоминает добрым словом имя царя Александра Николаевича. Автор называет сенаторов, комитет по цензуре верными служителями царя. Отдельные слова восхваления, пожелания здоровья посвящены современному поэту царю Александру Александровичу, его семье. Таким образом, произведение пронизано духом преклонения перед властями, восхваления царской власти и покорного служения ему. Следуя жанровым канонам баита, автор далее пишет о себе, указывая, что несколько раз посетил Ирбитскую ярмарку и знает все ее особенности. М. Юмачиков называет свое произведение как «насихат» – нравоучение, определяя его цель и направленность.

Обращаясь ко Всевышнему, поэт просит прощения и помощи в исправлении нравов. Подобно поэтам-суфиям, он рассуждает о бренности бытия, напоминает о том, что в этот мир пришли и ушли бессчетное количество шахов-царей, пророков, но никто не вечен, всем нужно будет предстать перед Всевышним. Поэтому нужно воздерживаться от запретного, жить по законам шариата.

Следует отметить и то, что в поэме «Баит об Ирбитской ярмарке» ощущается сочувствие и близость автора к простому народу, звучат идеи гуманизма, так как высокие помыслы сближают человека со Всевышним. Рассуждения автора о смысле жизни, его трактовки как поэты-суфии сближают М.Юмачикова с творчеством и мировоззрением поэтов Средневековья. Отдельные строчки баита созвучны со стихами казанского поэта Мухаммедьяра.

М.Юмачиков не обходит темы правителей-царей и отношений их с простым народом, но, в отличие от предыдущего поэта, он называет их справедливыми. Стремясь исправить «сомнительные» мысли своего предшественника, М. Юмачиков пишет о том, что судьи и начальники поставлены царской властью для того, чтобы не было воровства, несправедливостей. Таким образом, Юмачиков вступает в диалог-полемику с автором «Баита о Макарьевской ярмарке». Критическое отношение к вольнолюбивым идеям предыдущего произведения, откровенная защита царя и деятельности чиновников представляют М. Юмачикова как поэта консервативных взглядов. Ученые считают, что в произведении поэта находят отражение взгляды образованной части представителей народа, живущего далеко от центра, на периферии. В отличие от автора «Баита о Макарьевской ярмарке», М. Юмачиков значительно ослабляет критический пафос своего сочинения, сознательно сглаживая острые углы, выставляя факты и события в сугубо положительном ракурсе. Если автор «Макарьевской ярмарки», описав контору, власть царизма, критиковал их почти в манере М.Е. Салтыкова-Щедрина, то М.Юмачиков намного более осторожен и предусмотрителен. Некоторые ученые склоняются к тому, что, может быть, автор таким образом пытался быстрее получить разрешение цензора, или такая авторская позиция может быть результатом социального заказа, так как известно, что поэт до этого уже написал стихи-посвящения купцам – братьям Рахматулле и Нигматулле хаджи Сайдуковым.

В самом конце произведения поэт говорит о том, что он уже написал девять книг, перечисляет их («Ш?ехе Б?ркый», «С?ед Баттал», «Каракол»,/ Четвертое – «М?н???т», знай это,/ Это пятое, называется «Гокъб?»./ Еще одно «Васыять нам?» называется,/ Седьмое – «Салсал кыйсса» называют,/ Еще одно – «?нм?з??»…»/) и пишет, что нет возможности их издавать и продавать. Интересен и тот факт, что автор в своем баите указывает имя человека, который взялся издавать его книги, но, видимо, для автора от этого особой пользы не было: «Все издал (и получил себе) Шамсутдин,/ Но все проблемы остались мне». В изданной в 1879 году книге «Кыйссаи Салсал» автор пишет, что первые четыре из перечисленных произведений напечатаны.

Как известно, «представители татарского просветительства воспринимают литературу как призыв к просвещению и как средство нравственного перевоспитания человека». В татарской поэзии начала XIX века большой круг поэтов последовательно работает и в направлении обновления поэзии бытовыми реалиями. Объективно эта тенденция была выходом к ранним, еще не зрелым росткам реализма. Одним из этих направлений в поэзии были поэтические посвящения «земным» девушкам, которые имели кардинальное значение в обновлении традиционной татарской поэзии, например, в творчестве поэта Г.Кандалыя. С любовной лирикой Г.Кандалыя перекликаются отдельные стихи М.Юмачикова (сам автор называет их баитами), которые являются прекрасными образцами интимной лирики.

М.Юмачиков так же, как и многие поэты-просветители XIX века, поднимает и по-своему решает актуальную для своего времени так называемую «женскую проблему». Он тоже придерживается той мысли, что девушке надлежит выходить замуж за «просвещенного мужчину», только так, женщина может добиться счастья в семье. Как следует из стихотворных строк поэта, девушки должны иметь право самим выбирать мужа. Поэт так же, как и Г.Кандалый, называет себя «ученым мужем», который мог бы дать счастье любимой женщине. Такое решение данной проблемы присуще многим писателям ХIХ века, таким, как М.Акъегетзаде, З.Бигиеву – в прозе, Г.Ильяси, Ф.Халиди – в драматургии.

В творчестве М. Юмачикова есть отдельные моменты, где находят отражение просветительские идеи, которые начали раскрываться в свое время в поэзии Г. Курсави и Г.Утыз-Имяни, Г.Кандалыя. Как и эти деятели татарской литературы М.Юмачиков считал, что долгом служителей культа является каждодневная проповедь идей добра и справедливости. Поэт пишет о том, что во многих проблемах народа виноваты сами служители культа, которые должны быть просветителями, беспокоиться об образовании своего народа, но на деле многие из них думают только о личном благополучии. Такая же мысль прослеживается и в стихотворении «Хуш кил?се?, рамазан ае» («Добро пожаловать, месяц рамазан»), включенном в его сборник «М?рхаб?, ш??ре рамазан» («Наши восхваления, священный рамазан»), который был издан в 1898 году.

Ученый-литературовед М.Гайнуллин обратил внимание на критические выпады поэта в адрес мулл, которые думают только о накоплении богатства, вместо того, чтобы заниматься образованием своего народа. Таким образом, творчество М. Юмачикова является также отражением просветительских идей, которые определили сущность татарской литературы XIX века.

Интересным и значимым литературным наследием татарского народа XYIII в., которая сохранилась в Поволжье, но создавалась на территории Сибири, является книга «М??мугыл хик?ят» («Сборник рассказов»), собранный и переписанный казанским просветителем Мухаммадрахимом в 1775 году в Тарском уезде Тобольской губернии. Диссертантом отмечается, что данная книга является фактом, доказывающим постоянство исторических связей между поволжскими и сибирскими татарами.

Интересным для исследования является также творчество суфийского поэта Ахметзяна Тубыли (1826-189?), судьба которого связана с Тюменским краем. Известно, что в 1871 году поэт был безвинно осужден и сослан в тюрьму в город Тобольск, где пробыл в заключении около пятнадцати лет.

Во время пребывания А.Тубыли в Тобольской тюрьме им написаны многочисленные стихи, которые являют собой пример суфийского терпения перед испытаниями судьбы. Такие стихи поэта, как «М?н???т ли-Казый ?л-Ха??т» («В обращении к Исполнителю Желаний»), «Язам ибтида Х?мд? ?зр?» («Начинаю писать, посвящая Достойному похвалы») входят в тюремный цикл стихов «Х?бес», где чувства лирического героя, обращающегося к Аллаху, пронизаны глубокой печалью. Самое объемное из стихов тюремного цикла «Бих?мделилл?? Ходага Чук х?м?дл?р» («Великая хвала Аллаху») включает в себя подробное описание условий пребывания автора в тюрьме. Все тяготы и испытания поэт принимает как посланные Аллахом и в стихотворении «С?н, Бакырчы Ша?и?хм?тк?, с?лам» («Тебе, Бакырчы Шагиахмет, привет»), пишет, что нельзя роптать на судьбу, в таких испытаниях есть польза для очищения души. Помимо Корана, на творчество А.Тубыли оказали влияние поэмы «Сказание о Юсуфе» Кул Гали и творчество поэта Г.Утыз Имяни.

Подводя итоги к данной главе, диссертант приходит к выводу о том, что находки ученых последней четверти ХХ столетия дают возможность вести речь о татарской литературе сибирского происхождения как о составной части общетатарской литературы. Избранные в качестве объекта данного исследования произведения таких поэтов, как Амдами, М.Юмачиков, Икани, А.Тубыли и сборник рассказов «М??мугыл хик?ят» характеризуются теми общими чертами, которые присущи всей тюрко-татарской литературе. Здесь региональные особенности не играют значительной роли, так как они основаны на единых литературных традициях.

Во второй главе «Трансмормация национального образа мира в творчестве современных поэтов Сибири» изучается творчество современных татарских поэтов, выходцев из Сибири Б.Сулейманова и Ш.Гадельши.

В первом разделе данной главы «Творческая эволюция Б.Сулейманова и Ш.Гадельши в контексте развития татарской поэзии» прослеживается путь творческого становления личности поэтов.

В 60-е годы ХХ столетия, к которым относится начало творческой деятельности Булата Сулейманова (1938-1991, родился в деревне Супра Вагайского района Тюменской области), характеризуются духовным раскрепощением человека и определенным оживлением в литературе, особенно в поэзии. Творчество сибирско-татарского поэта является колоритным отражением поэзии данного периода, своеобразным проявлением феномена творческого взлета 60-х годов.

В данном параграфе анализируются литературно-критические статьи разных авторов, посвященные личности, общественной и творческой деятельности Б. Сулейманова. Статьи его земляков-современников больше обращены раскрытию характера самого поэта, который был последователен в своих взглядах и политических убеждениях, настойчив и требователен в решении национальных проблем. Разносторонняя деятельность поэта в чем-то напоминает великого Г.Тукая, поэтов-борцов Х.Такташа, Ф.Карима, А.Алиша, М.Джалиля, Х.Туфана, которые также находились в центре событий своего сложного времени, оставили неповторимый след в литературе, культуре, в судьбе родного народа.

Многогранна, широка личность поэта Булата Сулейманова. В его произведениях нашли отражение жизненный и поэтический опыт, зрелость и широта понимания противоречий окружающей действительности, философская глубина которой заставляет заново переосмысливать вечные темы искусства: красоты и безобразия, любви и ненависти, преданности и предательства, чести и бесчестия. Его поэзия не оставляет читателя равнодушным, так как жизнь поэта воедино слита с судьбой сибирских татар, его думы и чаяния связаны с будущим родного народа, с проблемами сохранения его как нации, этноса.

На путь, проложенный в татарской литературе в 60-е годы Булатом Сулеймановым, в 70-е годы встает талантливый и своеобразный поэт Шаукат Гадельшович Сибгатуллин (родился в 1949 году в селе Киндери Нижне-Тавдинского района Тюменской области). В современной татарской поэзии он известен под именем Шаукат Гадельша (Гаделша – имя отца поэта, из татарского дословно: “справедливый”).

В разделе прослеживаются этапы творческого становления поэта, автора сборников: «Ярык м?гез” (“Разбитые рога”) , “Ядр? тиг?н” (“Попала пуля”), “С?м?н кадыйм” (“Вонзаю пешню”), “?илг? мо? ды?гычлыйм” (“Ветер наполняю мелодией”), “Аучы ?ыры” (“Песня охотника”), включающий стихи предыдущих изданий “Чо?гыл” (“Водоворот”). Его стихи также включены в сборник стихов поэтов – выходцев из Сибири “Мин – себер татарымын” (“Я – сибирский татарин”).

Диссертантом отмечается, что у поэта Гадельши – свой, узнаваемый и неповторимый стиль. Какая-то необъяснимая, не всегда понятная тоска присутствует во всем его творчестве. Это чувство, которое можно определить как тоску матери по своему ребенку, сына по родительскому дому, взрослого человека по ушедшим бесследно беззаботным дням детства и юности, является основным в его творчестве, боль за разграбленную природу, покинувших родные озера белых лебедей, сгоревшие леса и мелеющие речки.

Его лирический герой смотрит на окружающий его мир глазами жителя Сибири, который видит истерзанную тайгу, безрыбные озера, опустевшие, брошенные татарские деревни. Такова действительность сегодняшней Сибири – колыбели поэта. Лирический герой Ш. Гадельши хочет видеть свой родной край как “страну непуганных птиц”, но отчий дом поэта опустел, на улицах не слышна гармонь, леса и озера принадлежат “чужеземцам”. Его стихи – это поэтическое отражение душевного состояния современного человека, живущего по волею судьбы на чужбине, вдали от земли предков и всем сердцем болеет за нее.

Во втором разделе “Роль и место Сибирского топоса в пейзажной лирике Б.Сулейманова и Ш.Гадельши” выясняется роль использования топоса Сибири в пейзажной лирике поэтов.

Пейзажная лирика является основной как в творчестве Б.Сулейманова, так и в поэзии Ш.Гадельши. Данное гуманистическое направление, веками сформировавшееся в татарской литературе, новой силой раскрылось в 60-70-е годы ХХ столетия. Отношения исследуемых поэтов к природе разное и к выражению своих переживаний и чувств через образы пейзажа каждый автор приходит по-своему.

Главными объектами образной системы в пейзажной лирике поэтов являются тайга (у Б.Сулейманова), лес (у Ш.Гадельши) как всеобъемлющие, собирательные образы природы Сибири, а также многочисленные образы, составляющие их: мир растений и животных. Любовь ко всему близкому (природе, земле, народу) занимает центральное место в творчестве поэтов в течение всей творческой деятельности.

В творчестве Б.Сулейманова преобладает чувство тоски по бескрайней тайге. Возвратившись во сне к родному порогу, его лирический герой находит душевное успокоение. «Тоска по родной земле,/ Наверное, настолько велика,/ что во сне я вернулся/ в Родные края»/, – пишет он в одном из стихотворений, описывая еще одно состояние души своего героя. Лирический герой представляется читателю взрослым, умудренным жизненным опытом мужчиной, который медленными шагами идет по родным улочкам, вспоминая годы своего детства, близких сердцу людей. При описании родной деревни автор использует такие выражения, как «туган нигезем» - “родные корни”, «туган йортым» - “отчий дом”, «бишегем» - “колыбель моя”, «бабаларым яткан ?ир» - “место, где покоятся прадеды”. Его стихи созвучны с рассказами известного татарского писателя Амирхана Еники – мастера психологических произведений: “Туган туфрак”, (“Родная земля”) “?из кы?гырау” (“Медный колокольчик”) и др.

Осень и весна в творчестве поэта Б.Сулейманова – это не только два различных времени года, а символы, отражающие противоположные переживания, разные стороны душевного состояния лирического героя. Если осень – это пора увядания, старения, забвения, то весна в стихах поэта, в основном, пора цветения как в природе, так и в душе человека. Иногда откровения лирического героя произведения и размышления самого автора сливаются в единое целое, их нельзя рассматривать порозень.

Образы птиц в большинстве случаев в творчестве поэтов используются как символы. В выражении чувств, психологического состояния лирического героя Б.Сулейманов часто использует собирательный образ, выраженный в поэтических строчках как “кошлар” – “птицы”. В его стихотворениях доминирует образ белого лебедя. Этот образ в поэзии сибирско-татарского поэта приобретает символическое значение и становится бессменным атрибутом красоты родного края поэта – Сибири.

Поэт Ш. Гадельша внес определенную новизну в изображении родной природы, тесно увязав пейзажную лирику с философской. Образы птиц в стихотворениях Ш.Гадельши приобретают иной смысловой оттенок. Поэт расширяет возможности использования образов природы, наполняя их новым содержанием.

Образы животных в поэзии Ш.Гадельши воплощается идея материнства. Среди них в его поэзии особо выделяется образ оленя. Стихотворения Ш. Гадельши, где отражены образы животных, – это кодекс народной морали, например, он утверждает, что смерть каждого животного – это прекращение жизни вообще. В таких стихах поэта сквозным мотивом проходит тревога за лес, так как лес – это дом для всего живого. В стихотворениях “Сагая карт урман” (“Остерегается старый лес”), “Элек т? бит, самолетлар очса...” (“И раньше, когда пролетали самолеты”), “Урманнарга кабам” (“Зажгу леса”), “Заман агачлары” (“Современные деревья”) и др. лес выступает как единое целое, а деревья, птицы, звери – его составляющие. Сожженный лес с животным миром для автора соотносим с погубленной жизнью. Таков основной мотив стихотворения “Поши аткач” (“После охоты на лося”).

В стихах Ш.Гадельши, которые можно отнести к пейзажной лирике, скрыт философский смысл. Размышления о смысле жизни, думы о прошлом, сегодняшнем и будущем делают творчество поэта широкомасштабным, исполненным глубокого смысла. Стихотворения “Болан к?зе” («Олений глаз»), “Болан баскан эзл?рг?” («На следы оленя»), “Кин?т кен? купты давыл” («Очень резко поднялся вихрь»), “Сорап куйгалый иде...” («Иногда спрашивал…»), «К?л й?р?ге» («Сердце озера», “Карчык зары” (“Жалоба старухи”) являются отражением философских воззрений поэта о смысле жизни. Пустота и оглушающая Тишина в стихах Ш.Гадельши противопоставляются Жизни, Красоте, Надежде: даже смерть, по сравнению с этими понятиями, кажется естественнее.

Поэт Ш.Гадельша развил в современной татарской поэзии тему Сибири, которая раскрывается через ряд мотивов. Один из них – мотив охоты и охотника. В таких стихотворениях, как «Й?з яшьлек аучы» (“Столетний охотник”), «Аучы зары» (“Жалоба охотника”), «Аучы ?ыры” (“Песня охотника”) открывается перед читателем необычный, экзотический мир леса, создается несколько чуждый для нашей поэзии образ охотника – защитника лесов и животного мира.

Таким образом, подводя итоги вышесказанному, можно отметить: поэты, вышедшие из Сибири, творчески перерабатывают и развивают традиционную поэтическую образность. В их поэзию широко внедрены мифологические образы сибирских татар, отражающие представления народа о природе. Использование приема олицетворения, где чертами живых существ наделены и деревья, и озера, и птицы, и животный мир, позволило поэту отразить философские взгляды, этико-эстетические и педагогические воззрения народа.

Сибирский топос, представленный в стихотворениях поэтов, приобретает разнообразные смысловые оттенки. Одна из особенностей лирики Б. Сулейманова и Ш.Гадельши – не только олицетворение пространственных образов, но и включение их в систему субъектных отношений. Кроме того, конкретизируя пространство лирического переживания, поэты указывают на связь поэтического образа с реальным топосом, а топос определенной местности вообще является значимой координатой как в жизни самих поэтов, так и в переживаниях их лирических героев. Во многих стихотворениях лирические ситуации проявляются на Сибирской земле, чувства и переживания лирического героя связаны с этим краем.

У Б.Сулейманова топос выносится в сильную позицию, т.е. в заглавие произведения. Примерами могут служить стихотворения «Сопра» (“Супра” – название родной деревни автора), «Тобол» (“Тобольск”), «Т?б?н Варта» (“Нижняя Варта”), «Обьта боз китк?нд?» (“Ледоход на Оби”), «Самотлорда ??й уртасы» (“Середина лета в Самотлоре”), «Т?нъяк, тундра» (“Север, тундра”), «Салехардка килг?ч» (“По приезду в Салехард”), где проявляется авторское отношение к некоторым сибирским городам и селениям, которые так или иначе оставили свой след в судьбе поэта. Очень часто в стихах Б.Сулейманова встречается использование топоса “Сибирь”, тем самым автором воссоздается собирательный образ родного края: “Ты родилась в моем сердце,/ до того, как меня родила моя мать./ Сибирь, Сибирь, ты единственная на земле,/ Кто достоин моей любви”/. Или же: “Не говорите/ о моей Сибири:/ “Раньше была проклятой землей”/. Пусть это так,/ Поймите,/ Это моя родная земля,/ О, Родная!”.

В отдельных стихах топос Сибири конкретизируется: появляются названия больших и малых городов и деревень, которые связаны с биографией поэта. Так в стихотворении, посвященном родной деревне Сопра, автор перечисляет сибирско-татарские деревни, такие, как Баеш (Баишево), Р?нцек (Ренчики), Метк? (Метькино), Киндерле (Киндери), утверждая, что корни его народа здесь. В названиях деревень хранится древняя история татарского народа.

В произведениях другого поэта – Ш.Гадельши топонимы выносятся в сильную позицию реже. Например, в стихотворении “Нинди Т?м?н?” (“Какая Тюмень?”) топос “Тюмень” использован не только в названии, но и как эпифора повторяется в каждой строчке стихотворения: “Свободная Тюмень!/ Задумчивая Тюмень!/ Щедрая Тюмень!/ Быстрая Тюмень!/ Моя Тюмень – ворота родного края”/. Данные строки созвучны с Тукаевским “Пар ат”, где идет прославление города Казани. Многократный повтор топоса в сочетании с разными определениями-эпитетами показывает, насколько близок автору этот город. Разным представляется для поэта Тюмень – город, с которого начинается его малая родина. Сибирь воспринимается поэтом не только как географическое название, она является колыбелью его родного народа. Особенно удачно использован топос «Сибирь» в стихотворении “Черкине сагынам” (“Скучаю по комарам”).

В творчестве поэтов в характеристике топоса Сибири намечен ряд пространственных оппозиций. Во многих стихах Сибирь как “свое” противопоставляется “чужому”, т.е. другим географическим местностям. Особо выделяется в творчестве обоих поэтов противопоставление Сибирскому топосу топонимов Татарстана. Это связано с тем, что, во-первых, Казань воспринимается всеми татарскими поэтами как литературная столица; во-вторых, судьбы обоих поэтов так или иначе связаны с Казанью.