- Всероссийская межрегиональная научно-практическая конференция «Конституционные основы совершенствования судебной и правоохранительной системы Российской Федерации», доклад на тему «Проблемы рассмотрения трансграничных гражданско-правовых споров в судах общей юрисдикции Российской Федерации (на примере дел, связанных с трансграничными брачно-семейными отношениями)». (Кострома, 8-9 декабря 2006 г.).

Апробация результатов исследования осуществлялась в ходе разработки и преподавания учебного курса «Международное семейное право» в Московской государственной юридической академии в соответствии с подготовленной автором программой курса «Международное семейное право».

В качестве апробации авторской идеи по проблеме международного усыновления можно считать подготовку автором проекта Заключения кафедры международного частного права Московской государственной юридической академии по вопросу о целесообразности ратификации Российской Федерацией Гаагской конвенции «О защите детей и сотрудничестве в отношении иностранного усыновления» 1993 г. (проект был подготовлен по запросу Комитета по делам женщин, семьи и детей Государственной Думы Российской Федерации – сентябрь 2005 г.).

Структура исследования.

Структура диссертации определяется содержанием темы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, включающих шестнадцать параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, показывается степень её разработанности, определяются объект и предмет исследования, формулируется цель и вытекающие из неё задачи, представляются методологические и теоретические основы диссертации, научная новизна исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту, выявляются теоретическая и практическая значимость работы, приводятся данные апробации результатов, полученных в результате исследования.

Первая глава – «Общая характеристика брачно-семейных отношений международного характера и их место в системе российского права» – состоит из четырех параграфов, которые посвящены исследованию понятия и сущности брачно-семейных отношений международного характера; анализу иностранного элемента как категории, определяющей международный характер брачно-семейных отношений; выявлению взаимодействия частного и публичного в регулировании данных отношений.

В первом параграфе – «Определение международного частного права и его объекта в отечественной доктрине» – излагаются общие положения, отправные моменты, лежащие в основе дальнейшего исследования брачно-семейных отношений как объекта международного частного права Российской Федерации. В качестве исходного тезиса формулируется вывод о рассмотрении международного частного права как самостоятельной отрасли российского права. Отмечается, что нельзя признать обоснованной характеристику международного частного права как «искусственного образования» или некоего учебно-методического термина. При наличии раздела VI ГК РФ «Международное частное право» подобная характеристика международного частного права представляется юридически несостоятельной.

В диссертации обосновывается вывод о том, что к объекту международного частного права Российской Федерации относятся не только гражданские отношения, осложненные иностранным элементом, но и другие трансграничные отношения, имеющие частноправовую природу, включая часть брачно-семейных отношений международного характера.

Анализ раздела VII СК РФ показывает, что данный раздел, являясь вторым после раздела VI ГК РФ источником российского международного частного права по объему включенных в него коллизионных норм, содержит специальную систему коллизионных норм, имеющих свой предмет регулирования. Учитывая это, представляется обоснованным отстаивать и развивать тезис о наличии специальной подотрасли международного частного права Российской Федерации – международного частного семейного права.

Во втором параграфе – «Понятие, содержание и особенности брачно-семейных отношений международного характера» – отмечается, что анализ правового регулирования брачно-семейных отношений международного характера предполагает определение понятия и установление содержания исследуемых отношений, что, в свою очередь, предопределяет обращение к двум отраслям российского права – семейному и международному частному праву.

Обращение к семейному праву при определении искомой дефиниции является обязательным, потому что общественные отношения, подлежащие регулированию, находятся в плоскости, связанной с различными вопросами брака, отношениями между членами семьи, что составляет объект семейного права. Обращение к международному частному праву обусловлено тем, что при выходе отношений из-под юрисдикции одного государства возникает необходимость в учете иностранной правовой системы, которая подобно отечественному праву может регулировать данные трансграничные отношения.

Для моделирования искомой дефиниции были использованы те наработки, которые уже достигнуты в науке семейного права. Эта наука развивалась долго, на протяжении нескольких исторических периодов, и определенный результат в виде того, что представляют собой брачно-семейные отношения, сегодня имеется. Квалификация таких понятий, как «брак», «усыновление», «отношения между супругами», «приемная семья» и других понятий, раскрывающих содержание брачно-семейных правоотношений, дается через призму российского семейного законодательства. Аналогично тому, как российский правоприменитель рассматривает фактические обстоятельства, связанные с брачными или семейными отношениями, квалифицируемыми в качестве таковых по российскому законодательству, иностранный правоприменитель руководствуется своим национальным правом при определении правоотношений как брачно-семейных.

Иностранный элемент или другой признак, используемый для идентификации объекта международного частного права, не может изменить саму характеристику отношений как брачно-семейных: это определяется правилами квалификации, закрепленными в ст. 1187 ГК РФ. Иностранный элемент подчеркивает лишь необходимость анализа фактических обстоятельств с точки зрения возможности регулирования отношений нормами иностранного права.

Особенности брачно-семейных отношений, выявленные отечественными учеными, могут быть использованы при характеристике брачно-семейных отношений международного характера. С точки зрения российского права присутствие в брачно-семейных отношениях иностранного элемента не привносит в их содержательную часть каких-либо дополнительных особенностей.

Третий параграф – «Иностранный элемент как категория, определяющая международный характер брачно-семейных отношений» посвящен исследованию категории, которая является одной из ключевых в международном частном праве Российской Федерации и вокруг которой до сих пор не прекращаются научные дискуссии. Полемика ученых связана с выяснением вопроса о целесообразности использования именно этого словосочетания для идентификации международного характера в гражданско-правовом отношении.

В российской правовой системе «иностранный элемент» является категорией не только доктринальной, но и легальной, получившей юридическое закрепление с принятием КТМ 1999 г. В этом источнике иностранный элемент используется как в названии специальной статьи, посвященной регулированию отношений международного характера в сфере торгового мореплавания, так и в тексте одной из её норм. Речь идет о ст. 414, которая называется «Определение права, подлежащего применению к отношениям, возникающим из торгового мореплавания с участием иностранных граждан или иностранных юридических лиц либо осложненным иностранным элементом». Согласно п. 1 ст. 414 право, подлежащее применению к отношениям, осложненным иностранным элементом, возникающим из торгового мореплавания, определяется в соответствии с международными договорами РФ, национальными законами РФ и обычаями торгового мореплавания.

Аналогичная норма, в которой встречается термин «иностранный элемент», включена в ст. 1186 ГК, закрепляющую основания выбора применимого права к трансграничным гражданско-правовым отношениям. В соответствии со ст. 1186 право, подлежащее применению к гражданско-правовым отношениям с участием иностранных граждан или иностранных юридических лиц либо гражданско-правовым отношениям, осложненным иным иностранным элементом, определяется так же, как и в КТМ, на основании международных договоров РФ, национальных законов и обычаев, признаваемых в Российской Федерации.

В основе обращения к иностранному праву лежит юридическая связь общественного отношения с правом этого государства. Для установления правовой связи судье или другому правоприменителю необходимо иметь конкретный инструментарий, в качестве которого и используется иностранный элемент.

Иностранный элемент, каким бы неудачным с точки зрения общей теории права он ни казался, представляется категорией, подходящей и приемлемой для бесконечного числа разнообразных ситуаций. Содержательная часть иностранного элемента в каждом конкретном случае имеет свое наполнение. Традиционно иностранный элемент распределяется по трем группам, осложняя соответственно субъект, объект или юридический факт. Юридический факт исполняет роль резерва, предназначенного охватить все, чего нельзя вместить в другие две категории.

Словосочетание «иностранный элемент» используется не только в российском законодательстве, но и в законодательстве иностранных государств, включая законодательство Венгрии, Вьетнама, Казахстана, Киргизии, Польши, Румынии, Чехии. В правовом акте каждого государства встречается своя редакция норм, содержащих исследуемую категорию. При этом общей остается смысловая нагрузка, которую выполняет иностранный элемент: он подчиняет регулирование частноправовых отношений нормам международного частного права.

В разделе VII СК РФ, содержащем коллизионные нормы и предназначенном для регулирования отношений, составляющих объект международного частного права, понятие «иностранный элемент» не используется. Следует обратить внимание, что название раздела VII СК РФ «Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства» является не вполне удачным, поскольку не соответствует содержанию раздела. В статьях раздела VII закрепляются правила выбора применимого права не только к отношениям с участием иностранцев, но и к отношениям с участием граждан РФ, когда данные отношения осуществляются на территории иностранного государства, то есть тогда, когда международный характер обусловлен присутствием иностранного элемента в юридическом факте.

В диссертации обосновывается предложение об изменении названия раздела VII .В качестве вариантов предлагаются следующие названия: «Применение семейного законодательства к семейным отношениям, имеющим международный характер». Или по аналогии с названиями соответствующих статей в КТМ и ГК:«Применение семейного законодательства к брачно-семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства или брачно-семейным отношениям, осложненным иным иностранным элементом».

Четвертый параграф – «Взаимодействие частного и публичного в регулировании брачно-семейных отношений международного характера» посвящен вопросам взаимодействия, соотношения частного и публичного, определению природы брачно-семейных отношений.

В любой сфере, включая сферу брачно-семейных отношений, степень вмешательства государства при определении правил общения людей имеет свой очерченный законодателем формат. Так, в период действия КоБСа РСФСР (1969-1995 гг.) степень государственного вмешательства достигала наивысшей отметки: заключение брачных договоров или соглашений об уплате алиментов исключалось как несовместимое с императивным методом регулирования брачно-семейных отношений, включая и брачно-семейные отношения, осложненные иностранным элементом. Реформа, проведенная в семейном праве Российской Федерации в середине 90-х годов ХХ столетия, привела к усилению частноправовых, диспозитивных начал. Не случайно ранее, в период действия КоБСа РСФСР, при рассмотрении практически любого семейного спора только суды могли определять размер алиментов, нуждаемость, основания для расторжения брака. С принятием СК сами участники семейных отношений получили возможность решать данные вопросы с помощью соглашений.

Важность определения частных и публичных начал в правовом регулировании трансграничных отношений в сфере брака и семьи, помимо установления границ дозволенного и недозволенного, обусловлена ещё и необходимостью решать коллизионную проблему. Выбор применимого права – решение коллизионной проблемы – осуществляется только для регулирования отношений, имеющих частноправовую природу.

Вторая глава – «Тенденции развития коллизионно-правового регулирования брачно-семейных отношений международного характера» – состоит из четырех параграфов, объединенных общей задачей исследования: показать эволюцию коллизионно-правового регулирования брачно-семейных отношений в Российской Федерации.

$чие данных норм не обеспечивало возможность применения иностранного права к регулированию брачно-семейных отношений, осложненных иностранным элементом.

С принятием СК РФ стало возможным говорить о формировании в Российской Федерации системы коллизионных норм, специально предназначенных для регулирования брачно-семейных отношений международного характера и обеспечивающих возможность применения иностранного права.

После принятия СК прошло уже более десяти лет, что является достаточным сроком для того, чтобы оценивать приемлемость для Российской Федерации коллизионных принципов, сформулированных для сферы брачно-семейных отношений. К сожалению, как показывают опросы судейского корпуса, работников органов ЗАГСа, органов опеки и попечительства, российский правоприменитель редко обращается к разделу VII СК, а, следовательно, и к тем коллизионным нормам, которые в нем закреплены.

Во втором параграфе «Принцип наиболее благоприятного права и принцип наиболее тесной связи в сфере брачно-семейных отношений как отражение общих тенденций развития международного частного права» исследуются так называемые гибкие коллизионные принципы, уже получившие признание в правовых системах многих государств.

Широкое признание в законодательстве и практике разных государств получил принцип наиболее тесной связи, который закреплен в законодательстве большинства государств, включая Российскую Федерацию (ст. 1186, ст. 1211 ГК). Принцип наиболее благоприятного права тоже получил закрепление в законодательстве многих государств, включая законодательство Российской Федерации (ст. 1199 ГК). В отличие от принципа наиболее тесной связи, сфера действия принципа наиболее благоприятного права является более узкой. Как правило, этот принцип применяется только в сфере регулирования брачно-семейных отношений. Российская Федерация в этом смысле представляет исключение, поскольку данный принцип, включенный в ст. 1199 ГК «Право, подлежащее применению к опеке и попечительству», действует только для регулирования отношений по опеки и попечительству.

Несмотря на имеющиеся различия, эти принципы объединяет то, что оба они относятся к гибкому коллизионному регулированию, предоставляющему возможность учитывать всевозможные фактические обстоятельства: где родился ребенок, из какой страны приехали лица, претендующие быть усыновителями, гражданином какого государства является дед, подавший заявление на признание его опекуном.

С признанием и внедрением в практику принципа наиболее благоприятного права жесткие коллизионные нормы могут применяться субсидиарно по отношению к гибкому коллизионному принципу или, напротив, применение гибкого коллизионного принципа может быть осуществлено субсидиарно по отношению к жестким коллизионным нормам, как это предусмотрено, например, в австрийском и венгерском законодательстве.

Рассматривая принцип наиболее благоприятного права с точки зрения его закрепления в разделе VII СК, в диссертации предлагается в качестве варианта включить его в ст. 163 СК. В данной статье сформулирована цепочка коллизионных норм, привязки которых меняются в зависимости от изменения фактических обстоятельств. Помимо норм, содержащих жесткие коллизионные привязки, в ст. 163 можно включить положение о том, что к алиментным обязательствам и другим отношениям между родителями и детьми может применяться право государства, которое наиболее благоприятно для ребенка. Обоснованность включения данной нормы объясняется интересами ребенка как наиболее уязвимого участника семейных отношений, регулирование которых должно быть подчинено обеспечению, в первую очередь, его интересов.

В российском законодательстве принцип наиболее тесной связи получил закрепление в VI разделе ГК РФ, став одной из важнейших его новелл. Помимо ст. 1211 ГК, данный принцип закреплен в ст. 1186 ГК в качестве субсидиарного правила выбора применимого права. Согласно п. 2 ст. 1186, при невозможности определить право, подлежащее применению на основании международного договора, национального законодательства или обычаев, признаваемых в Российской Федерации, применяется право страны, с которой «гражданское правоотношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано».

Принцип наиболее тесной связи, так же, как и принцип наиболее благоприятного права, можно рассматривать как проявление нового качества современного коллизионного регулирования.

Несмотря на отсутствие в ст. 161 СК указания на принцип наиболее тесной связи, анализ коллизионных принципов свидетельствует о действии данного принципа в регулировании брачно-семейных отношений. Вместе с тем, представляется важным решить вопрос о возможности и правомерности обращения к ст. 1210 ГК при регулировании брачно-семейных отношений.

Третий параграф «Применение lex voluntatis к регулированию брачно-семейных отношений международного характера» посвящается исследованию одного из старейших институтов международного частного права, который с принятием СК РФ, стал действовать и в сфере брачно-семейных отношений. В п. 2 ст. 161 СК закрепляется положение о возможности выбора супругами, не имеющими общего гражданства или совместного места жительства, права, применимого при заключении брачного договора или соглашения об уплате алиментов.